Камасутра для Микки-Мауса

Донцова Дарья

– Только не тяни, – попросила я, – меня время поджимает.

Я села в «Жигули», доехала до магазина, набрала продуктов в проволочную тележку и встала в очередь. Отчего-то в большом супермаркете работала только одна касса. Чтобы посетители не скучали, прямо над кассовым аппаратом, на подставке стоял телевизор, народ хихикал, глядя в экран, шла дурацкая передача с претензией на юмор. Отчего-то мне стало грустно, наверное, я просто дура. Ну почему, когда большинство населения катается по полу от смеха, мне не хочется даже улыбаться? А вдруг дело не во мне? Может,

просто профессиональные шутники измельчали? И потом, меня не веселит, как бы это выразиться помягче, генитальный юмор. Кстати, я могла бы рассказать писателям, пишущим скетчи для эстрадных исполнителей, много забавных сюжетов, правда, основную массу их я узнала от отца.

Мой папа, хоть и имел на плечах погоны генерала, на самом деле был ученым, доктором наук, академиком. Занимался отец ракетостроением, вся его трудовая и научная деятельность была строго засекречена. Вопреки расхожему мнению о том, что ученые люди – угрюмые, забывающие есть, пить, умываться из-за того, что поглощены научными изысканиями, мой отец был веселым человеком, любящим розыгрыши и шутки, впрочем, его коллеги тоже обладали чувством юмора. Как-то раз, первого апреля, они решили подшутить над сотрудниками Центра управления полетами. В те годы космонавтика только начинала развиваться, и имена летчиков были известны всей стране.

Подготовку к «спектаклю» сделали на земле. Честно говоря, отец сомневался, согласится ли космонавт N на то, чтобы поучаствовать в розыгрыше, но летчик сначала долго хохотал, когда услышал «сценарий», а потом, потирая руки, сказал:

– Вы только, ребята, не забудьте само действо на видеопленку записать, очень хочется на морды дежурных посмотреть.

И вот настало первое апреля. В определенный час Центр управления полетов вызвал корабль, ну, предположим, так:

– Алло, «Союз», вы нас слышите, ответьте Земле.

– Привет, ребята, – донесся из наушников бодрый женский голос, – у нас тут все отлично.

При этом следует отметить, что во время некоторых сеансов связи космонавта не видно на экране, его только слышно.

Центр отключился, дежурная смена привела в порядок нервы и повторила вызов.

– Да слышу я вас, – прозвенел женский голосок, – куда сами пропали, говорю же, дела идут прекрасно.

– Кто на связи? – абсолютно обалдели сотрудники ЦУПа.

– Вы меня не узнали? – обиженно воскликнула дама. – Наташа, жена N, вот, привезла своему домашненького покушать, борщик, котлетки, пирожки, вы не против? Не волнуйтесь, все свеженькое, только утром сделала.

– А где N? – только и сумел выдавить из себя начальник смены, его подчиненные в полуобморочном состоянии стекли по креслам.

– Так покушал и спать лег, – пояснила Наташа, – мне велел ничего не трогать, в особенности тут одну кнопку, такую здоровенную…

После этой фразы у начальника смены началась истерика, а его подчиненные в массовом порядке побежали в медпункт, где выпили все имеющиеся запасы валерьянки, валокордина и пустырника.

Естественно,

папе с приятелями пришлось «расколоться», впрочем, вы, наверное, сами догадались, в чем тут дело. Перед полетом голос Наташи был записан на пленку, в нужный момент N просто включил магнитофон.

– Девушка, – устало сказала кассир, – выкладывайте продукты.

Я вздрогнула и принялась вываливать на движущуюся резиновую ленту пакеты с молоком и кефиром, яйца, сосиски, йогурты.

У нашей дачи я наткнулась на Замощину.

– Ребенок нашелся! – возвестила Нина Ивановна.

– Какой? – удивилась я, вытаскивая из багажника пакеты.

– Так младенец, которого у Ванды украли, – затараторила соседка. – Ой, а что это такое, в розовом пакете?

– Кисель.

– Вы покупаете готовый кисель? Но его же ничего не стоит сварить самой!

– И кто же унес мальчика? – перебила я Замощину.

– Представляешь, никто! – воскликнула Нина Ивановна. – Ну и Ванда! Она его у Лесковых забыла.

– Как это? – попятилась я. – Разве это возможно?

– Вот-вот, – уперла руки в боки Нина Ивановна, – а чего ты хочешь, коли Ванде самой едва семнадцать стукнуло? Какая из нее мать? Она, оказывается, с утра поехала к Машке Лесковой в гости. Сына в дом занесла и на кровати у Маши положила! А потом девки чумные забыли, что младенец-то в доме спит, и покатили пустую коляску к магазину, вот какие безголовые.

– Что же Лесковы молчали? – возмутилась я, вспоминая лежащую в эмалированном лотке пластмассовую ручонку, – весь поселок на ушах стоит, ребеночка ищет, а они…

– Так Машкины родители в Испании отдыхают, – пустилась в объяснения Нина Ивановна, – в доме только Серафима Сергеевна, бабушка, а она глухая, словно комод, и еле ходит от старости, ей на второй этаж, где ребенок орал, не подняться, и крика она не слышала. Шаркала себе по веранде. А Машка, шалава известная, домой лишь через день заявилась, к друзьям на танцульки умотала, несчастный мальчонка посинел от крика!

Я молча понесла пакеты в дом. Сзади шла ворчащая Нина Ивановна:

– Как только детям рожать разрешают? Ну разве Ванда мать?

Остаток вечера прошел в хозяйственных хлопотах, хорошо, Юрий не буянил, просто храпел в спальне. Вот еще одна загадка: где мужик берет водку? Он же ни разу не вышел за порог дачи, и тем не менее каждый день я нахожу у изголовья его кровати пустую тару с этикеткой «Гжелка».

Влад позвонил около полуночи.

– Не разбудил?

– Нет, – обрадованно закричала я, – узнал?

– Ну, в общем…

– Давай, говори.

– «Волга» номерной знак 51-08 МОИ сбила на Хухревском проезде Грачеву Ангелию Константиновну.

– Кого? – подскочила я.

– Грачеву Ангелию Константиновну, – спокойно повторил Влад, – проживавшую на Хухревском проезде, дом пятнадцать. Вечером, около восьми, наверное, с работы шла. Машина летела на большой скорости, Ангелию Константиновну убило на месте. Виновник с места происшествия скрылся.

– А как же узнали про «Волгу»?

Влад кашлянул, потом чихнул.