Камбоджа и год ЮНТАК
Шрифт:
Мы поехали в штаб провинции. Там депутат, ответственный за отношения с ЮНТАК, уверенный в себе кхмер, сказал нам, что мы не просто первая делегация ЮНТАК, посетившая его провинцию, но и первая делегация, обязавшая его приступить к выполнению официальных обязанностей.
Депутат, выкурив несколько сигарет Сергея, представил нам результат своей работы. Так как копировальной машины не существовало, все было или написано от руки, или очень аккуратно напечатано на невероятно тонкой бумаге. Он озвучивал статистику на кхмере, Сергей записывал ее, а я тут же вносил данные в наш ноутбук. Я уже выучил числа на кхмере и понимал их, если он читал “1-2-5-9”, но если он произносил “одна тысяча двести пятьдесят девять” – я не понимал. К счастью, Сергей понимал все и его почерк был
Утром наш сердечный хозяин-депутат объявил, что устроит банкет в нашу честь, но к вечеру это обещание было забыто и заменено на приглашение выпить особенного пальмового вина, тодди. Он объяснил нам, что сок каких-то там особенных пальмовых деревьев был наиболее вкусен после девяти вечера и что он принесет его нам ровно в десять. Я был уверен, что в девять уже усну. Но в восемь, когда готовился идти спать, он объявился в отеле и пригласил к себе домой, где нас ожидало пальмовое вино.
Мы преодолели приличное расстояние среди кустарника по дороге, которая подошла бы для тестирования луноходов. По прибытии нас проводили вверх по деревянному крыльцу его однокомнатного дома, освещенного флуоресцентной лампой, приделанной к аккумулятору машины. То самое особенное пальмовое вино поджидало нас вместе с коробкой пива “Миллер Драфт”, приобретенной на случай непредвиденных обстоятельств.
После нескольких стаканов тодди и пары банок пива, чтобы его разбавить, наш хозяин заявил, первый раз заговорив по-английски, что я – его давно потерянный брат. Он рассказал, как работал с американцами до 1975 г. и какие теплые воспоминания сохранились у него о том периоде, какие нежные чувства он испытывал ко всем их родственникам. Затем заявил, что если бы меня направили работать в его провинцию, это стало бы одним из самых счастливых событий в его жизни. Теперь, когда он меня знал, по его словам, “очень хорошо”, он мог с полной уверенностью добавить, что, если б мы работали в паре, это обеспечило бы успешные выборы в Кампонгчнанге. Наконец, когда мы уже наполовину опьянели и побратались, он похвастался, что обучал английскому мисс Чану, леди с глазами, налитыми кровью, которая проживала в той же гостинице и поехала с нами на вечеринку. Поддавшись общему духу, Чана, вопреки стандартам камбоджийской морали, сейчас допивала банку пива. Довольно уверенная в себе, после нескольких поощрительных тычков ее учителя, она тоже заговорила со мной по-английски. “Вэри йелл сенк ю”, – сказала она.
Тем временем стали собираться соседи, являясь откуда-то из тени, чтобы посмотреть на первых иностранцев на их улице. Камбоджийские дети, в отличие от вьетнамских, были очень тихими.
Мы покинули провинцию, тепло попрощавшись со всеми, и мой брат, депутат, не упустил случая доехать с нами до Пномпеня.
Путешествие в Баттамбанг и Бантеаймеантьей
Через пять дней меня и Сергея послали на выполнение нашей второй миссии: в провинции Баттамбанг (Бат-там-бонг) и Бантеаймеантьей (Бан-тии Мии-ан-чой). Это была особая миссия: туда должны лететь две команды на грузовых самолетах ООН, чтобы разобраться в ситуациях в обеих провинциях.
Мы летели на воздушном перевозчике животных, С160. Его дверь распахивалась сзади челюстью крокодила, чтобы можно было загрузить скот или, как в нашем случае, внести туда канцелярские шкафы, ящики медикаментов, багаж и другие необходимые вещи. Пассажиры сидели в длинных брезентовых навесах по обеим сторонам от фюзеляжа, окна были похожи на бессистемно разбросанные иллюминаторы корабля.
Из-за бюрократической путаницы наших имен не было в списке, но с удостоверениями ЮНТАК нас пропустили в самолет. Там было, как в машине с закрытыми окнами в жаркий летний день. Так мы жарились несколько минут, пока не заработал двигатель. И когда он заработал, его грохот заполнил собой все и любой разговор стал невозможен. Длинная пробежка по взлетной полосе – и мы в воздухе. Прохладнее стало только после набора высоты.
Через сорок пять минут мы приземлились в Баттамбанге, где нас ждал водитель, бывший шофер польского посла. Баттамбанг – второй по величине город в Камбодже. Его можно пересечь на мотоцикле за полчаса. Он, с его тенистыми улицами, проложенными французами так, что главные идут параллельно реке, обладает некоторым шармом Восточного полушария. В центре города стоит огромный белый особняк XIX века, утопающий в цветах, с двумя пушками у ворот. Когда-то он принадлежал французскому губернатору. Нас провели внутрь и быстро скрыли от суеты особняка в тихом конференц-зале. Мы сидели за огромным круглым деревянным полированным столом, ждали, думая о том, как в этой провинции обстоят дела.
Провинция Баттамбанг граничит с Таиландом, и именно отсюда многие беженцы уходили в Таиланд в 1979 г. и начале восьмидесятых. Сейчас, благодаря Парижскому мирному договору и ООН, 370 000 этих беженцев, которых называли “возвращающимися”, были на пути домой из Таиланда. ООН обеспечивала безопасность возвращающихся, и Баттамбанг радовался переменам. ЮНТАК щедро давала деньги на строительство и ремонт дорог, жилье, полицейскую защиту идущих домой, выкапывание колодцев и другие улучшения инфраструктуры. Соответственно, кое-что перепадало на улучшение работы местных властей.
Мы уже засомневались, помнят ли о нас, когда вошел сам м-р Губернатор. Мы встали и пожали друг другу руки. Я сразу же понял, что губернатор, в отличие от моего друга в Кампонгчнанге, никогда бы не принял меня за своего давно потерянного брата. Он был похож на жирного Чеширского Кота, сидел в своем любимом кресле, зевал, курил сигарету и изучал потолок все то время, пока Сергей объяснял задачи нашей миссии. Было ясно, что мы его не очень интересовали, тем не менее в присущей ему манере внезапно принимать решения он вдруг назначил нам в помощь одного из своих лейтенантов и пожелал всего хорошего. Уходя, мы встретили две другие делегации ООН – группу индонезийских полицейских и юридического консультанта Высшей комиссии по делам беженцев ООН. Для губернатора мы были всего лишь еще одной лишней заботой.
Лейтенант губернатора разместил нас за символическую плату в губернаторском гостевом доме. После Кампонгчнанга он нам показался “Хилтоном” – большие чистые комнаты, выложенные плиткой полы, кондиционер, от трех до пяти кроватей в каждой комнате. Мы поставили наши сумки и сразу же пошли на ланч.
В Баттамбанге был только один ресторан, настолько хороший, что в нем даже давали меню. Ресторан “Голубая река” выходил окнами на мутно-коричневую реку Баттамбанг, берег которой по камбоджийской традиции был превращен в мусорник ресторана. Все было так, как должно быть. В ресторане, заполненном невооруженными солдатами ООН и полицией, работниками НГО и несколькими камбоджийцами, по телевизору постоянно крутили рок-видео из соседнего Таиланда.
После обеда мы еще раз встретились с государственными чиновниками, и, как обычно, Сергей записывал данные о численности населения, а я вводил их в наш компьютер.
Вечером мы пошли в тот же ресторан. Там певица в сопровождении музыкальной группы исполняла слащавые камбоджийские песни о любви, а две официантки медленно танцевали. Нигде не было видно никаких вьетнамок, но я подумал, что по закону спроса и предложения через месяц или два камбоджийские проститутки столкнутся с серьезной конкуренцией. После ужина я распечатал собранные за день данные, а позже вечером Сергей их проверил. Ощущение прохлады в комнате с кондиционером было чудесным, когда мы наконец пошли спать. Все было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Посреди ночи электричество отключили, и мы проснулись мокрые от пота в жаркой, душной комнате. Мой неустрашимый бодрый лидер сказал, что в нашем грузовике, к счастью, есть кондиционер. Встав пораньше утром, мы двое, картограф и водитель проехали шестьдесят километров на север, в столицу провинции Бантеаймеантьей, Сисопхон (Си-со-поун).