Камень, жнец и мандрагора
Шрифт:
Когда дом совета, увенчанный башней и приметной куполообразной крышей, замаячил на горизонте, в наших нестройных рядах случилось пополнение.
Нет, Алессандро нас не догнал.
И родственники Жадеи не объявились.
К нам присоединилась Хризалита с супругом.
За прошедшие годы моя вторая сестра изменилась не так заметно, как Азур. Хризалита с юных лет была высокой и немного широковатой в плечах, но подростковая угловатость исчезла, уступив более плавным, мягким линиям и выразительным формам. Животик был уже немаленький, свободной одеждой не замаскируешь при всём желании, что не помешало Лите, едва завидев родных, отпустить руку мужа и бегом броситься к нам.
—
Та несколько натянуто улыбнулась золовке.
— Азур, Киана! — радость Литы не знала границ.
Младшенькие от объятий уклонились, прикрывшись коробками с подарками, и настаивать Лита не стала. Обозрела родных счастливым взором и наконец увидела меня.
И радость потухла, словно залитый костёр.
Лицо застыло, в синих глазах расцвело буйным цветом недоверчивое, неприятное изумление, а нижняя губа дрогнула совсем как у мамы.
— Хал… Халциона? — пробормотала Лита растерянно и вопросительно глянула на мать. — Не знала, что ты вернулась…
— Никто не знал, — пожаловалась мама. — Представляешь, доченька, твою старшую сестру ветер внезапно принёс накануне праздника к родному порогу, да не одну, а с человеком, называющим себя её женихом.
— С человеком? — вопросительный взор перекочевал обратно на меня.
— И некромантом, — трагическим шёпотом добавила родительница, предварительно зыркнув по сторонам — а ну как соседи по очереди услышат столь возмутительные и позорные новости?
— Не стоит всё так драматизировать, Джира, — вмешался папа. — Нет ничего дурного в возвращении одного из наших птенцов в родное гнездо. И жених Халционы, Алессандро, хороший парень и нашу дочь, похоже, не обижает. Мне он нравится.
— Хороший парень? — опешила мама. — Он человек.
— И некромант, — передразнила несчастный мамин шёпот Киана.
— Видел бы ты, что… эти двое устроили позапрошлой ночью! Столько необходимых вещей оставили дома.
— И что же они устроили? — полюбопытствовала Киана.
— Неважно, — отмахнулась мама, явно не желая обсуждать при посторонних надругательство над тюком.
— Что ж… рада тебя видеть, Халциона, — сказала Лита, пусть и без прежней радости в голосе, и даже обняла меня.
Я одной рукой обняла сестру в ответ.
— Поздравляю с замужеством… и со скорым пополнением.
— Спасибо. Мой муж, Драв из рода Чёрного кремния, — представила Лита супруга, отстранившись от меня. — Моя старшая сестра Халциона.
Муж был черноволос под стать родовому имени, худощав и мелок ростом — едва ли не на полголовы ниже жены. Мы с ним вежливо кивнули друг другу в знак приветствия и на том сочли представление законченным. Лита обменялась с родителями и Фианом дежурным набором вопросов, неловко мне улыбнулась и была такова. На прощание пообещала, что они с Дравом пока вернутся к его родным, но позже она всенепременно воссоединится со своей семьёй. Мама проводила Литу почти что со слезами умиления и гордости за дитя, избравшее правильный путь. Потом глянула искоса на меня — вот видишь, какой дочерью надо быть, чтобы порадовать материнское сердце.
Ой, нет. Такой, как Лита, я быть никогда не хотела.
И по сей день не хочу.
Подарки совет старейшин принимал полным составом, в просторном зале на первом наземном этаже, восседая в человеческом облике на креслах не хуже королевского трона. Отсутствующий на аудиенции камень заменяла висящая на стене картина, изображающая священную реликвию во всей преувеличенной красе. По крайней мере, на холсте каменюка выглядела куда меньше, аккуратнее
Там меня встречал Алессандро.
И встречал как положено возлюбленному, истомившемуся в ожидании дамы сердца, но при том не забывавшему, что рядом её родители. То бишь шагнул ко мне, улыбнулся широко, счастливо и нежно, взял меня за руки и коснулся моих губ лёгким поцелуем — ничего чересчур страстного и вызывающего. Отстранился, посмотрел на меня с пылким восторгом от долгожданного воссоединения с возлюбленной, осведомился, всё ли у меня хорошо, и только затем поздоровался с остальными, добавив почтительности при обращении к моим родителям. Спросил, надо ли посетить ещё какие-то места в рамках праздника, и предложил сходить перехватить что-то съестное в одну из местных забегаловок. Мама от подобной возмутительной идеи тут же отмахалась, заявив, что даже в Скарро общепит никогда не сравнится с домашней едой. Настаивать Алессандро не стал, сказав, что в таком случае он забирает Халциону, и мы идём гулять и осматривать достопримечательности, а к остальным присоединимся позже.
Я ничего против не имела.
Алессандро приобнял меня за плечи, и мы неспешно удалились под неодобрительные, удивлённые и завистливые взгляды моей семьи.
Глава 7
— Камень принесли на вручение подарков? — негромко спросил Алессандро, пока мы обходили по соседней улице так и не укоротившуюся очередь.
— Нет. Его заменял его же облагороженный портрет.
— Значит, камень с арены не вывозят.
— Думаешь? — усомнилась я.
— Уверен. Сама сказала, таскать его взад-вперёд долго и хлопотно. Естественно, на самой арене его не оставляют, но…
Но под трибунами есть служебные помещения, а под ареной наверняка прячутся тоннели и шахты, по которым раньше поднимали дополнительный инвентарь и декорации. Держать в таком месте священную реликвию рискованно, конечно, однако это всего на несколько дней, охрана при ней неотлучно, да и кому в голову придёт престранная идея красть этот булыжник самого непрезентабельного вида, немалого веса и сомнительной ценности?
Правильно, никому.
Кроме жнецов.
Я попыталась припомнить, были ли случаи его кражи раньше, и спустя несколько минут признала, что если кто-то отчаянный и намеревался лишить горгулий народного достояния, то о подобных прецедентах во всеуслышание благоразумно не распространялись.
Первым делом мы и впрямь зашли перекусить в одно из ближайших питейных заведений и только после отправились к арене. До вечера туда никого не пускали, и осмотреть её можно было лишь с внешней стороны, чем Алессандро и занялся. Он неторопливо обошёл её кругом, внимательно оглядывая убегающую в голубое небо стену с рядами высоких закруглённых проёмов. Достал из бездонных карманов куртки потрёпанный блокнот и огрызок карандаша и принялся что-то схематично зарисовывать на желтоватых страницах. Дополнял схемы пометками, иногда хмурился, резкими движениями перечёркивал уже написанное и быстро-быстро писал заново. Я плелась следом, щурилась на ярком солнце и откровенно скучала.