Камень. Книга 4
Шрифт:
— Сегодня, после обеда, произошел некий инцидент, — начал я, — по которому у меня очень много вопросов. Именно для этого я решил повременить с рассказом до возвращения Николая Николаевича. — тот отодвинул от себя подписанную бумагу и побледнел еще больше. — Николай Николаевич, мне нужна ваша помощь, вернее, консультация.
Леший излишне резко вскочил и выдохнул:
— Рад помочь, Алексей Александрович.
— Вставайте вот сюда, чтоб остальные видели, а я постараюсь схематично изобразить… инцидент. Это мое местоположение в тот момент, когда я почувствовал опасность, это наш лагерь, это река, это склон и горы. Стреляли в меня вот из этого места. Прошу
Отец глянул на Дмитрия Олеговича, который кивнул и сделал пометку в блокноте. Прохор сидел хмурый, а у Николая с Александром чуть приоткрылись рты от услышанного.
— Дальше. Помимо стрелка я почуял колдуна, ну и рванул за реку, думая, что сократив расстояние до противника, я сумею его погасить. Но это у меня не получилось и на той стороне реки. — я смотрел на Литвиненко. — Мое внимание соскальзывало.
Полковник правильно понял мой взгляд и сказал:
— Алексей Александрович, вы до конца нам про инцидент расскажите, со всеми подробностями и ощущениями, а уж потом мы с вами будем делать выводы.
Я кивнул и закончил доклад, несколько раз при этом стирая с доски свои каракули и рисуя новые схемы.
— Что скажите, Николай Николаевич? — нейтральным тоном поинтересовался Цесаревич.
— Скажу, Александр Николаевич, что Никпаи, если это были они, очень творчески отнеслись к организации засады на Алексея Александровича. — серьезно сказал полковник. — Надеюсь, ни у кого из присутствующих нет сомнений в том, что это была засада именно на Алексея Александровича? — молчание было ему ответом. — А события развивались примерно следующим образом. Противник, под прикрытием колдуна, спокойно расположился в горах и принялся наблюдать за лагерем. Когда цель появилась, ее решили подманить с помощью выстрелов, рассчитывая именно на такую реакцию нашего Алексея Александровича. И, к сожалению, оказались правы. — Литвиненко смотрел на меня осуждающе. — Дальше. Что касается неспособности Алексея Александровича погасить противника. Тут мы с вами, господа, вступаем на тонкий лед моих мыслей и домыслов, основанных на богатом жизненном опыте, кое-чем виденном лично и… собранных неподтвержденных слухах. Не буду ходить вокруг и около. — от подошел к доске и принялся рисовать. — Алексей Александрович упоминает про восемь противников, из которых двое были колдунами. Однако, их было только семь — стрелок, колдун и пятеро адептов земли, и расположены они были вот таким образом, стрелок отдельно, как приманка, а колдун с земляными в стороне. Колдун, на которого так и не смог настроится Алексей Александрович, был не колдуном, а его фантомом, некой энергетической копией для привлечения внимания.
Точно! Вот почему у меня были там, на горе, такие ощущения! Как тогда, когда Лебедев Ваню-колдуна ловил…
— Что за фантом-копия? — спросил Годун.
— Обманка, которую видят только другие колдуны. — развел руками Литвиненко. — Лучше объяснить не смогу, Дмитрий Олегович. Я сам фантомы создавать не умею, слабоват, к сожалению, но один раз с подобной ерундой столкнулся, еле жив остался. Мне продолжать? — он обвел глазами «аудиторию».
— Продолжайте, Николай Николаевич. — кивнул Цесаревич.
— Спасибо, Александр Николаевич. Что же касается остального, то могу с уверенностью сказать — колдун до последнего прикрывал свою группу таким образом, чтобы Алексей Александрович их не видел. Как именно колдун это делал, не спрашивайте, подобной методикой не владею, но о существовании таковой краем уха слышал. Если простым смертным я глаза могу отвести, то вот другим колдунам точно нет, а этот колдун мог. Подводя итог сказанному, могу с уверенностью заявить, это была прекрасно подготовленная, высококвалифицированная команда профессионалов, конкретно нацеленная на уничтожение Алексея Александровича. Они знали о возможностях Камня и действовали оптимально. Доклад закончил.
В палатке на несколько мгновений повисла тишина.
— Спасибо, Николай Николаевич. — наконец, поблагодарил полковника Цесаревич. — Спрашивать вас об ошибке смысла не имеет, и так понятно, что вы правы. Так не ошибаются. Как думаете, Никпаи способны были подготовить эту группу?
— Если учитывать ту информацию, которой я владею, то нет, Александр Николаевич. Если только нанять группу фрилансеров.
— Понял… — протянул отец, задумался на пару мгновений и посмотрел на меня. — Алексей, вот почему ты в этот раз изменил своей привычке брать злодеев живыми?
— Нервы сдали. — честно признался я.
— Пули нашли? — повернулся он к Годуну.
— Ищем. — развел тот руками.
— А теперь слушайте меня внимательно. — поднялся отец и начал прохаживаться по палатке. — Алексей, я бы тебя с огромным удовольствием отправил домой, но ты мне тут пока нужен. А по сему, с этого момента будешь находиться под жестким контролем Прохора Петровича. С территории городка ни ногой без своего воспитателя. Понял?
— Да.
— Идем дальше. Николай Николаевич, поступаете под начало Прохора Петровича. Вашей основной задачей будет страховка Алексея Александровича на случай непредвиденных ситуаций с учетом ваших специфических навыков. Просьбу поняли?
— Понял, Александр Николаевич. — кивнул полковник.
— Дмитрий Олегович, с вас усиление общей безопасности.
— Есть.
— Ну а вам, племянники, — отец с улыбкой смотрел на Николая с Александром, — держать ушки на макушке. А теперь, господа, надо Императору нашему звонить, каяться… Всех на время звонка прошу остаться здесь, мало ли, какие вопросы у Его Императорского Величества возникнут.
После недолгих согласований с адьютантом деда, я, наконец, устроился перед ноутбуком и нажал вызов.
— О, Алексей! Добрый вечер! — удивился дед.
— Добрый вечер, Государь!
— А где Александр с Григорием?
— Они пока не могут подойти, заняты. — улыбался я. — Тут такое дело, деда, в меня сегодня стреляли…
Он посерьезнел и потребовал:
— Подробности!
Доложился, с учетом экспертного мнения полковника Литвиненко, но без его выводов о покушении конкретно на меня.
— Понятно. — дед явно себя еле сдерживал. — Эти, оба-двое, рядом с тобой?
— Деда, отец с дядькой ни в чем не виноваты! Я сам погулять пошел.
— А ну-ка, покажитесь! — рявкнул Император.
Отец аккуратно отодвинул меня в сторону и сел на мое место, дядька пристроился рядом.
— Вот они, голубчики… — зловеще произнес Император. — Какого…?..
Успокоиться дед не мог минут десять. Его речь изобиловала красочными эпитетами, сравнениями и гиперболами. Отец с дядькой молча то бледнели, то краснели, а все остальные в палатке делали вид, что их тут нет. Наконец, дед стал повторяться, чуть зависать при поиске новых художественных форм самовыражения, отражающих его отношение к произошедшему, а закончил вполне предсказуемо: