Камень. Книга вторая
Шрифт:
– Так, присаживайся! – сказал он девушке, дождавшись, когда она меня поцелует. – Расклад такой. Для твоих целей лучше всего подходит тридцати местный ЯК-42. В нём ты, твой администратор, гримёр, костюмер, два звукаря, два осветителя, восемь человек балета и охрана со всеми вашими шмотками и аппаратурой, разместитесь с комфортом. Техники готовят самолёт, экипаж из Императорского лётного отряда сегодня вечером принимает борт.
– Спасибо, Прохор! – заулыбалась Леся, нагнулась к нему и поцеловала в щёку.
Он же после этого встал и шутливо отчитался:
– Ваше пожелание выполнено, Ваше Императорское высочество! Учимся работать в обеспечении!
– Вольно, Прохор! – хмыкнул я. – Спасибо!
– Лёшка,
Дальше, пока я полдничал, Прохор с Алексией мне рассказывали все перипетии сегодняшнего дня – первое, что сделал мой воспитатель, это позвонил завхозу, Владиславу Петровичу, которого напряг образовавшейся проблемой. Тот, не растерявшись, напряг кого-то ещё, кто разбирался в этих вопросах. Разбирающийся позвонил Прохору и поставил перед ним ряд вопросов, после ответа на которые и должен был произойти оптимальный выбор воздушного судна. На эти вопросы отвечала уже Алексия, которая, в сою ачередь, напрягла своего администратора. Последнему, кому звонили, был Пафнутьев, курирующий весь тур в целом, и охрану в частности.
– Лёш, я знаю, что у тебя сегодня игра, а потом встреча с дядьями, но постарайся придти пораньше. – попросила Леся. – Я же завтра улечу… По этому поводу в десять вечера в «Избе» лёгкий банкет заказала. Вика будет, Сашка Петров приедет, Прохор тоже.
– Постараюсь освободиться пораньше. – пообещал я.
– Лёш, а можно Пафнутьев придёт? – попросила она.
– Лесь, это же твой отец. Приглашай, конечно!
– Хорошо. – благодарно кивнула она.
***
До «Метрополии» я добирался на «Волге». Моего нового водителя, тоже Юрия, мне представил ротмистр Михеев.
– Такое ощущение иногда складывается, Алексей Александрович, что он с рулём в обнимку родился! – охарактеризовал он мне Юрия. – «Нива» сопровождения светится не будет.
Но во время поездки мой новый водитель продемонстрировал мне лишь плавность езды, что, наверное, должно было свидетельствовать лишь о его профессионализме.
На входе в шаровню, помимо охраны Долгоруких, стояли ещё и серьёзные ребята в одинаковых чёрных костюмах.
– Среди гостей Его Императорское высочество Цесаревич, ваше сиятельство. – прокомментировал мне ситуацию знакомый охранник. – Повышенные меры безопасности…
«Ага, батя в здании!» – с улыбкой подумал я, и прошёл мимо Дворцовой полиции, которая не обратила на меня особого внимания, или сделала вид, что не обратила. Народу, по сравнению с моими прошлыми посещениями сего заведения, существенно прибавилось – кто-то вернулся из тёплых краёв, кто-то с загородных имений, в которых проживали всё лето. Первых, кого я заметил, были мои дядья – оба в одинаковых по цвету брюках, жилетках и белых рубашках. Мой гардероб ни у кого не должен был оставить сомнений, что мы из одного Рода. Сначала я подошёл к Григорию. Чтоб не отвлекать от игры, быстро поздоровался, и переместился к соседнему столу, чтоб поприветствовать Константина. Отойдя от них, набрал Голицына.
– Вижу вас, Алексей Александрович. – услышал я в трубке. – Поднял руку.
Оглядевшись, заметил высокого мужчину лет сорока, сорока пяти, в костюме-тройке, с поднятой рукой, который, судя по кию в руке и рассыпанным шарам, разминался за столом недалеко от того места, где я стоял.
– Рад познакомиться, Глеб Алексеевич! – протянул я ему руку.
– Взаимно, Алексей Александрович! – пожал он её. – Как и положено потомственным военным, вы, Пожарские, оделись единообразно? – усмехнулся он, мотнув головой в сторону моих дядьёв.
Двойного смысла в его словах я не почувствовал, да и сам Голицын производил, на первый взгляд, весьма приятное впечатление.
– Нет, Глеб Алексеевич. Просто наш портной сказал, что на награждении за первое, второе и третье место в этих образах мы будем
Голицын рассмеялся, и ответил:
– Нисколько в этом не сомневаюсь, Алексей Александрович! После слов вашего портного даже и не знаю, стоит ли к столу подходить, или сразу сдаться… Ну, да ладно! Приступим?
– Да. – кивнул я, доставая кий из чехла.
– Алексей Александрович, у меня предложение. Вернее, два. Первое – играть на интерес, скажем… – он задумался, – на тысячу рублей. Чисто для того, чтобы стараться. Второе – играть будем в «Сибирку» по старым правилам, без всяких там активных разбоев и «дураков». Неочевидные шары – только под заказ. Штраф – с полки на стол. Как вам?
– Отыгрыш – два борта, борт-перекат, перекат-борт? – спросил я.
– Безусловно. – кивнул он.
– Принимается. – согласился я.
– Разминайтесь, Алексей Александрович. – улыбнулся Голицын. – Я пока до уборной схожу.
Пока он ходил, я оглядел зал, и увидел отца в том самом углу, где у меня произошла та незабываемая игра с троицей Измайловцев. Он тоже играл, его соперника я не знал. Голицына не было минут пятнадцать, за это время я успел чуть размяться и понять, что стол сделан максимально близко к стандартам – довольно строгие лузы, и сукно с нормальным раскатом.
– Жребий? – спросил у меня вернувшийся Голицын, снимая пиджак.
– На ваше усмотрение.
Он схватил со стола первый попавшийся шар.
– Чёт. – выбрал я.
Шар оказался под номером «одиннадцать».
– Я, с вашего позволения, разобью. – озвучил своё решение Голицын.
Собрав шары в треугольник, я, следуя подсказкам Глеба Алексеевича, выставил пирамиду. Он поставил биток ближе к правому борту, и нанёс удар по левой грани пирамиды, после которого я понял, что эта встреча будет у меня долгой – высокая, «офицерская» стойка Голицына, долгое прицеливание в стандартной ситуации и классический начальный удар игроков «старой школы» – еле задев пирамиду, биток от короткого, затем длинного, бортов вернулся в дом, и запарковался на ближнем коротком борту – всё кричало именно об этом. Удар был выполнен мастерски – пирамида осталась на месте, между отдельными шарами лишь появился зазор, да и «размер» удара впечатлял – биток плотно «лежал» на борту, наносить удар по нему мне было крайне неудобно – доступна только верхняя часть шара, мост нормально не поставишь, а значит велика вероятность ошибки. Если и дальше мой соперник будет так угадывать «размер», про меня потом могут сочувственно сказать: «И была у него вся жизнь на борту!». Делать было нечего, и я, целясь как можно тоньше, ударил аналогичным образом. Получилось не очень – сработало подсознание, я попал чуть толсто, а значит и энергия у битка уменьшилась, что привело к тому, что шар до борта не вернулся, остановившись за линией дома. Слава богу, не встало ни одной нормальной «подставки»! Здесь меня ждал другой неприятный сюрприз – Голицын, который ждал завершения моего удара сидя на диване, встал, сфокусировал взгляд на столе, и неторопливо пошёл этот самый стол обходить со всех сторон. Остановившись перед битком, он, как я понял, начал просчитывать варианты очередного отыгрыша, для чего ему понадобилось опять вернуться к пирамиде и смотреть уже предполагаемые соударения шаров во избежание «подставки» уже мне. Удар он нанёс с третьего подхода, потратив, на всё про всё, около четырёх минут. Незабвенный Дмитрий, маркёр из Смоленска, предупреждал меня и о таких ситуациях, и даже, порой, играл со мной именно в таком стиле. Главное, что от меня требовалось, – терпеть, и играть в «свою» игру, к которой привык. Основной проблемой оставалась кладка, то есть результативность моей игры – после долгих пауз между ударами, или затяжных отыгрышей, можно было «остыть» и не забить даже элементарного шара, которого ты реализуешь в обычной игре «с закрытыми глазами».