Камень. Книга вторая

Минин Станислав

– Как он себя ночью-то проявил? – хмыкнув, поинтересовался я.

– Нормально проявил. – ухмыльнулся Николай. – Не переживай.

– А девки где?

– До завтрака в город отправили. Заплатили мы им нормально и телефончики на всякий случай взяли. Так что… – он запнулся, глянув на Вику.

– Никаких «так что»! – нахмурилась та.

– Да я просто сказал… – подмигнул мне Николай. – На море-то пойдём?

– Вы идите, а нам с Лесей ещё позавтракать надо. Позже к вам присоединимся.

На пляже мы появились только после одиннадцати.

Когда подошли к нашей компании, то обратили внимание, что они все что-то разглядывают, собравшись под одним из зонтов.

– Нате, гляньте! – Прохор протянул нам с Лесей листок.

Я так понял, это Сашка Петров, по тихой грусти, упражнялся в живописи на мотивы ночного разврата. На листе из его альбома была изображена обнажённая девушка в весьма фривольной позе. Хоть и был рисунок написан карандашом, этот Рембрандт Смоленский умудрился сделать девушку практически живой и крайне сексуальной, без всякой там развязной пошлости, вычурности и дурновкусия.

– Ещё держите. – Прохор протянул очередной рисунок уже другой девушки, да и поза была другая.

Эффект тот же…

– Да как он умудряется-то? – прошептала Леся. – Чистое искусство! Никакой порнографии!

– У меня вопрос тот же. – кивнул мой воспитатель. – Вы на Великих князей гляньте.

Оба моих брата напоминали детей, которым первый раз в их жизни подарили кубики, и они ещё не сообразили, что с этими кубиками делать – рты чуть приоткрыты, лбы наморщены, взгляды крайне сосредоточены.

– Э-э-э… Сашок… Подари рисунки… – отвлёкся, наконец, Николай, и посмотрел на Петрова. – В училище все охренеют!

– Да какое там охренеют! Все просто оху…еют! – Александр был более эмоционален.

А Сашка покраснел ещё больше.

– Подарить им для училища! Ещё чего! – ухмыльнулась Вяземская. – Знаю я ваше училище, сама его заканчивала! Одни дрочеры малолетние и учатся! И пойдут эти рисунки по казармам! До кровавых мозолей! Сашка, не отдавай картинки этим двум, лучше мне подари!

– Вика! – поднялся Николай.

– Что? – не осталась в долгу та.

– Так! – повысил голос я. – Хватит ругаться! Саша, может мы эти рисунки к выставке Хмельницкого присовокупим? Будет этакая пикантность среди его работ...

– Это же так… – растерялся Петров. – Просто наброски…

– Твои наброски лучше законченных картин Хмельницкого! – вмешалась Леся. – У меня даже возникло желание попозировать тебе обнажённой!

– Я первая об этом подумала! – возразила Вика. – Только не успела сказать. Сашенька?.. – Вяземская решила прикинуться кошечкой – выгнула спинку и сделала вид, что царапает нашего художника лапкой, да ещё и мяукнула.

Великие князья вообще растерялись, Прохор ухмылялся.

– Викуся, в очередь! – бросила Леся.

Девушки зло переглянулись и стали мило улыбаться Петрову.

– Дайте мне сюда рисунки! – потребовал я. Набралось их около десятка. – Александр находится под покровительством Рода Пожарских, так что все в очередь! – это я буквально выплюнул в лицо недовольным девушкам. –

Пойдём, Саша. – это было сказано уже другу. – Пригласил отдохнуть, а они тут свару устраивают! – это уже было брошено всем присутствующим, кроме Прохора.

Отойти мы с грустным Сашкой успели метров на пятнадцать, пока не услышали приближающиеся извиняющиеся возгласы. Пришлось возвращаться и делать недовольный вид, чтоб занять с Петровым пару отдельных лежаков.

– Саш, а ты Кристину Гримальди знаешь?

– Это из князей Монако что ли? – непонимающе уставился он на меня.

Цель достигнута – мой друг переключился с очередного конфликта по поводу его творческого наследия.

– Из них. – кивнул я и отпил апельсинового сока. – Цельная принцесса! И очень хочет эта Кристина с тобой познакомиться…

– Да как так-то? – слегка опешил Сашка. – Они же там, на Лазурном берегу? Откуда она про меня узнала?

– Твоя слава бежит впереди тебя, мой друг! – не удержался я от сарказма, который в общем-то сарказмом и не был. – На выставке твой портрет Алексии эта принцесса увидела. И пропала… – трагическим шепотом добавил я.

– Лёшка, прекращай. – не поверил мне он.

– Всё так и есть, Сашка! – заверил я его. – Просто она учится в твоей Суриковке, только на третьем курсе! И интересуешь ты её только в качестве очень талантливого художника. Ничего личного. Так что готовься, на неделе вас познакомлю.

– Слава богу! – расслабился он. – А то подумал, что охотница за очередным портретом нарисовалась. Кстати, князя Пожарского, деда твоего, на следующей неделе писать собираюсь. Завтра за авансом еду.

– Отлично. – обрадовался я. – А теперь поведай мне все пикантные подробности сегодняшней ночи. Что тебя так на эти наброски вдохновило? – ухмыльнулся я, заранее зная, что Сашка ничего не расскажет.

И оказался прав.

– Обойдёшься! – отмахнулся он и опять покраснел.

Через некоторое время пришли извиняться за своё «отвратительное» поведение Леся с Викой. И извинились они не только передо мной, но и перед Александром. Потом заявились заскучавшие Великие князья, которым извиняться вроде было не за что. Так они и не извинились, а просто предложили выпить вина, что и было сделано. Один Прохор демонстративно игнорировал всех, лёжа в сторонке и периодически окунаясь в море. Обедали морепродуктами, приготовленными поваром тут же, в пляжном баре. Особенно мне понравились уха и мидии в сметанном соусе. Навернул двойную порцию.

Ближе к четырём стали собираться домой.

– Лёш, а когда мы увидимся? – у сидящей на диване в моей комнате Алексии навернулись слёзы.

– Не знаю, Лесь. У меня на неделе очень много дел. Можешь сама прилететь. Как у тебя с графиком?

– После Екатеринодара в пятницу и субботу Казань. График плотный. – ещё больше расстроилась она. – Вырваться не смогу.

– Леська, да приедем мы к тебе! – попыталась успокоить певицу Вяземская. – Найдём время и обязательно приедем! Да ведь, Лёша?