Камень
Шрифт:
– Как бы не так, – сказал я, но не получил никакого ответа, как-то внутренне ощутив, что за дверью больше никого нет. Конечно, пока – мы явно не распрощались. И мне представлялась весьма мрачная перспектива провести в ожидании этой парочки остаток жизни. Нет, уж лучше всё-таки ясная развязка, пусть и трагичная, чем такое!
Я ещё некоторое время старательно прислушивался, потом очень осторожно отодвинул щеколды, отпер замки и, отворив дверь, приник к глазку. Там я увидел всего лишь пустую площадку и странно деформированную дверную ручку, словно выкрученную и вогнутую в металл. Видимо, Борис с Верой Павловной тоже услышали звуки сирены и решили не сталкиваться с полицией. Что же, приятно осознавать, что они тоже чего-то боятся, хотя неизвестно – даст ли мне это что-то. Впрочем, я вспомнил об единственном
Ещё немного постояв у двери, я медленно пошёл в комнату и, встав подальше от занавесок, с болезненной сосредоточенностью смотрел, как рядом с джипом Дмитрия стоят две машины полиции и уже успел подъехать оранжевый автомобиль реанимации. Что же, очень оперативно, но наверняка бессмысленно. Вокруг колебалась и шумела толпа человек из тридцати, которую старательно успокаивали двое людей в форме, судя по жестам, настоятельно прося расходиться. Чуть в стороне люди окружили ещё трёх полицейских, которые что-то спрашивали, выслушивали ответы и медленно кивали головами, а потом двое из них, вооружённые автоматами, пошли к нашему подъезду. Вот и наступают все те проблемы, о которых я размышлял ещё по дороге. Что же делать?
Я нервно заходил по комнате, посматривая на Норда, который, кажется, устал обо мне беспокоиться, а просто прилёг на край ковра, чуть прикрыв глаза. Ладно, ситуация, скажем прямо, не очень хорошая, но наверняка не безвыходная. Что же предпринять? Как отвечать за всё произошедшее? Я явственно представлял себе, как открываю дверь, и ко мне врываются люди в форме, тут же укладывая на пол, обыскивая, застёгивая наручники и выводя из подъезда под громкое аханье толпы и крики:
– А казался таким приличным молодым человеком. Но я всегда подозревала – с ним что-то не так. Странный какой-то. И вот вам – пожалуйста!
Хотя – стоп. Дверь так просто открыть не получится. Ещё выходит, что я и пытался оказать сопротивление, несмотря на явную поломку. Может быть, вступить в переговоры, пока они вызовут бригаду МЧС и те разворотят конструкцию? Или полиция придёт к выводу, что я таким образом усыпляю их бдительность, и ворвутся через окна, спустившись на тросах с крыши? Нет, это меня, пожалуй, уже куда-то не туда занесло. Я же не террорист какой-нибудь! Ведь, в конце концов, меня-то самого обвинять особенно и не в чем. Да, я увидел каких-то людей на улице, они убили Олю и пошли в мою сторону, а я трусливо убежал. Но что оставалось делать и как другой поступил бы на моём месте? Поэтому, пожалуй, не стоит всё слишком драматизировать.
В дверь раздалось три пронзительных резких звонка, громкий стук и серьёзный голос:
– Откройте, полиция!
Я нервно потёр неприятно липкие от пота руки и на цыпочках вернулся к двери, слыша гул голосов и какие-то постукивания.
– Да тут весь нижний замок выворочен. Пожалуй, он и в квартиру не смог бы попасть. Не вскрыто, а просто как-то выбито. Наверняка дверь заклинило насмерть, – говорил один из полицейских напарнику. И спросил у кого-то: – Вы уверены, что он точно вернулся домой, а не убежал потом куда-нибудь?
– Я вообще-то больше смотрел на эту женщину, машину и убивших её людей. Он вроде бы побежал в эту сторону, но то, что точно входил в подъезд, я не видел, – скороговоркой пробормотал сосед-ветеран со второго этажа. – С ним ещё какая-то собака была. Раньше ничего подобного, а тут, гляди-ка, приволок откуда-то.
– Не думаю, что собака имеет какое-то отношение к убийству. Так что будем делать?
Потом
Я медленно отошёл от двери, доплёлся до кухни, достал из холодильника бутылку с джином, двухлитровую бадью с водой и, захватив с полки стакан, вернулся в комнату. Здесь я уселся у стены прямо напротив Норда, смешал себе отвратительный коктейль и начал пить его жадными глотками, ожидая, что произойдёт дальше, и желая хоть немного забыться.
К моему удивлению, больше никто не звонил и явно не предпринимал попыток вскрыть двери. Да и полицейские машины вскоре уехали, хотя под окнами ещё долго стоял гомон взволнованных жильцов. И как это понимать? Они решили всех нас объявить в розыск или я всё-таки признан свидетелем и возможной второй жертвой Бориса и Веры Павловны? Да и что мне теперь делать? Из квартиры не выбраться. Кому-нибудь позвонить? И что сказать?
По мере того как джин в бутылке уменьшался, мои мысли становились всё путанее и неопределённее. Да и коктейль с каждым глотком казался всё более хорошим, пусть и с обыкновенной водой. Единственное, что я точно ощущал, – усталость и желание как можно скорее оказаться подальше от всего, что происходит здесь. Да, чуть-чуть забыться сном, и, возможно, ответ придёт сам собой, когда я пробужусь. В любом случае делать было нечего. Даже включать телевизор я не собирался – звукоизоляция была такая, что это событие непременно стало бы достоянием соседей. Поэтому я просто постепенно погружался в небытие и, когда подумал о приготовленном для Норда на кухне мясе, которое так и не предложил своему другу детства, погрузился в тревожный сон.
Глава 7
Преследуемый
Где-то далеко звучал звонок в дверь, но мне казалось, что это сон, где сквозь воду я пытаюсь доплыть до поверхности, но почему-то здесь оказывается гораздо глубже, чем можно было подумать. Море пронизывало солнце, которое манило и колебалось где-то далеко наверху, а я всё никак не мог вынырнуть, чувствуя, что начинаю задыхаться и впадать в отчаяние. Сначала я принял звонок за корабль, который проплывает наверху и даёт сигнал, что заметил меня, и сейчас последует долгожданное спасение. Но затем всё стало темнеть, и, открыв глаза, я увидел, что сижу всё так же у стены в комнате. Рядом валяется пустой стакан, а Норд стоит и машет мне хвостом, словно ожидая, что я сейчас буду делать.
Снова позвонили. Кто это? Опять полиция, соседи, кто-то ошибся дверью или вернулись Борис с Верой Павловной? Пожалуй, со стороны последних это было совсем неразумно, тем более что жильцы, ставшие свидетелями случившегося, точно описали их полицейским. С другой стороны, кто знает – как устроены у этих нелюдей мозги? Да и вообще – сколько времени? Судя по темноте за окном, уже вечер – то есть я проспал практически половину дня. Впрочем, это было совсем не удивительно, судя по тому, что литровая бутылка джина оказалась практически пустой, как и бадья с водой. Как давно я так не напивался? Уж и не припомнить. Но о том, что это было, явственно напомнила тянущая головная боль и неприятная сухость во рту. Ещё ныла спина – наверное, затекла, да и удар об асфальт не мог пройти бесследно.
– Идём на кухню, – прошептал я, тяжело приподнимаясь и выходя в коридор.
Норд радостно бежал рядом, поглядывая на меня, и явно не возражал перекусить. Я хотел было включить свет на кухне, но вовремя себя одёрнул, на ощупь нашёл одну из больших тарелок и, вывалив туда внушительный кусок мяса, поставил блюдо у стены:
– Давай, приступай.
Сам я взял стакан, наполнил его водой из крана и пил неторопливыми глотками, морщась от головной боли и глядя, как Норд вовсю трудится над мясом. Как же громко звучало его чавканье, о котором я совсем позабыл, но сейчас оно буквально впивалось в мозг. Но это поправимо. Я отыскал в полке флакон с растворимым аспирином, засыпал в стакан целых четыре таблетки, снова наполнил водой и, терпеливо дождавшись, пока всё с громким шипением растворится, залпом выпил. В первый момент я подумал, что сейчас меня вывернет наизнанку, и тяжело присел на табурет, красноречиво поглядывая на дверь, ведущую в туалет. Но потом стало легче – что же, замечательно. Ведь мне ночью предстоит кое-что обдумать, решить и, возможно, сразу же начать действовать. Несомненно, очень желательно быть в форме.