Каменные клены
Шрифт:
ну что же вы, подержите этих, она их сама облизала, чище не бывает — услышал я и понял, что на несколько минут потерял сознание, прислонившись спиной к стене гостиной
простите, у меня был тяжелый день, сказал я, мне пришлось проехать двести миль, я хотел сказать, саша, что ваш приезд в лондон — тут она сунула мне горячих влажных щенков, и я замолчал, застыв с ними наподобие античной фигуры с двумя гроздьями винограда
какой еще лондон? смотрите, уже третий, сказала саша, боже мой, он не дышит! она крепко встряхнула щенка, держа его головой вниз, костяной гребень выскользнул, волосы расплелись и упали ей на лицо
послушайте, сказал я, простить — это как вернуть на место украденные яблоки идунн, без которых даже боги старели и умирали, понимаете?
саша молча и крепко трясла щенка, губы ее побледнели, будто ей самой не хватало воздуха, бог знает чем душа засорена, пока вы не прощаете, я видел, что она не слышит, но не мог остановиться, жизнь на манер кобольда подкладывает вам розоватый кобальт вместо серебра, а вы копаете и копаете свою шахту, находя все новые слитки застарелого гнева
живой! сказала саша и подышала щенку в нос
вы копаете, я знаю, копаете и злитесь, вы — как тот корсиканский рыбак, что писал che la mia ferita sia mortale, [164] не понимая, что это его рана, его собственная!
да будет моя чтосмертельной? рассеянно спросила саша, щенок в ее руках встрепенулся и издал слабый птичий свист
ну да, да, я говорю слишком вязко, чересчур живописно, но это потому, что я очумел от звука вашего голоса! он совсем не такой, как тот, что я слышал во сне, сказал я, укладывая щенков обратно на ковер, один из них уже шевелил лапами, а второй был похож на гладкую черную фасолину
164
…да будет моя рана смертельна— «chе la mia ferita sia mortale» (ит.), ритуальная надпись на ноже для вендетты. Бонифачо (Bonifacio), пролив между островами Корсика и Сардиния.
они покинули меня, оба! и я подумал о вас, ведь, если бы не ваша злость, я не уехал бы в бэксфорд, а теперь, когда я вернулся оттуда, мне так странно и свежо, как в зарослях мокрого дрока, после ночного дождя, понимаете?
вы были в ирландии? давай, облизывай! она подложила щенка к собачьей морде, посмотрела на меня с внезапным интересом и снова отвернулась
саша, да говорите же со мной, наконец, она уже родила своих детей — не дюжина же их там внутри!
ну хорошо, хорошо, не кричите так, я все слышу, вы уехали в бэксфорд, и что дальше? саша склонилась к обессиленной ку-ши, похожей на груду овечьей шерсти, и пожала плечами: кажется, все, она спит
эй! я почувствовал, что снова задыхаюсь, слушайте, саша, это важно, я был там! я был в бэксфорде, на этом острове яблок, нет там никаких яблок, зато есть могила моего отца, я был там, и теперь они оба оставили меня в покое — и суконщик, и плотник, слышите — оба!
у меня есть имена только для двух щенков, а здесь трое, сказала саша, разгибаясь, вытирая руки марлей и укоризненно поглядывая на собаку, давайте пока побудем здесь, лу, вдруг там есть еще один?
никогда не знаешь, сколько их
Вильнюс — Флоренция. 2008