Каменные сердца
Шрифт:
После доставки Джонатана Д. Хайда в Новый Ошингтон взамен ожидаемых почестей и наград повалились проблемы.
Собственно, начались они еще в вертолете, когда очнувшийся Джонатан Д. Хайд сломал бедняге Ленсу челюсть (как позже выяснилось, аж в двух местах). Едва удалось приструнить разъярившегося напарника, не иначе как собиравшегося забить пленника до смерти.
Затем, только Говард вышел из душа в мягком банном халате, засунул бутылку вина в холодильник и начал мазать гамбургер горчицей, предвкушая вечер в компании красотки Мендос (по его прикидкам, девица уже вернулась из Шинкэт Ангара), как ему приказали вновь садиться в вертолет и лететь в обратную сторону. Остаток дня пришлось коротать в обществе тупицы Клайда, двадцати потных армейских головорезов…
Один из трех вертолетов конфедераты умудрились сбить, хотя в остальном захват субмарины прошел на удивление гладко — работорговцы выполнили свою часть сделки. Впрочем, по мнению Говарда, гроссийская атомная подлодка была такой же пустышкой, как база Гатскиллз, на розыски и захват которой потратили прорву средств и людей. И все ради груды ржавого радиоактивного металла.
А теперь Говард таращился на обезглавленный экзоскелет Клайда и не понимал, как такое вообще возможно. Оторопь парализовала его куда надежнее страха. Он продолжал неподвижно стоять до тех пор, пока дюжий работорговец не размозжил ему основание черепа прикладом.
Проблемы федерального агента Говарда Миллза на этом закончились. А вот бедняга Джонатан, наблюдавший за разворачивающимся на его глазах кошмаром, на подобную удачу рассчитывать не мог. Немудрено — теперь в мире каменных душ и сердец присмотреть за ним было некому.
Когда Тайгерт начал задавать вопросы, Джо, очень смутно знакомый с устройством гроссийских атомных субмарин, спрятал лицо в грязные ладони и заплакал.
**
Дорога до Эчеверии заняла у каравана два дня. Нам приходилось лавировать между спешно возводимыми заставами, отсиживаться в редком кустарнике, пока мимо маршируют колонны солдат и техники, и высылать вперед разведку, то есть меня на велике. Не так-то просто найти укрытие для машин в голой степи. Спасибо еще, пылевые столбы заранее предупреждают внимательных путников об опасности.
Таборчане-новички явились к нам словно из материнской утробы — девственно нищие. И если Валехо скромно отказался от предложенного ему снаряжения, то Грюн без зазрений совести воспользовался цыганским гостеприимством и отнял у Владилена топор, который тот припер якобы из самой Гроссии. Надежностью конструкции орудие приводило дикаря в благоговейный трепет. Также Грюн смастерил себе импровизированный щит из найденной где-то ржавой автомобильной дверцы.
Мы не успели запастись едой в Саладо, однако моя призовая хрюшка успешно компенсировала сие упущение. Я, наверное, еще долго не смогу есть бекон. Свинины накоптили столько, что Натан даже пытался кормить ею овцу.
Вообще, нынешняя поездка относилась к разряду «веселее некуда» по моей собственной шкале — в «вороньем гнезде» я не просидела в совокупности и четырех часов. Помимо велосипедного моциона, игр в прятки и прослушивания великосветских бесед Владилена с Ником в кузове, мне посчастливилось наблюдать ухаживания нашего нового дикого приятеля за Кирной. Блондинка упорно притворялась, будто не замечает страстных взглядов Грюна, но это не мешало всем подшучивать над ней. Дошло даже до детской дразнилки «тили-тили-тесто». Тили-тили-тесто, у Грюна невеста, в сиськи зырить не велит, а то глазик выколит. Тили-тили-тесто, Кирна — невеста! Смотрит волком, а что толку? Не похож Грюн на ягненка, подставляй свою… Ну да, некоторые варианты получались совсем уж похабными. Смерть Сагерта усмирила девку, но за подобные выпады регулярно предпринимались попытки догнать и оборвать мне уши.
Дикаря же расшевелить не удавалось. То ли он не врубался, то ли не считал нужным портить отношения с цыганами. Грюн невозмутимо выслушивал советы, как добиться благосклонности девицы, а сам верил лишь в старые испытанные способы.
Еще на выезде из Саладо Грюн впервые заговорил о выкупе за женщину. Я, если честно, не сразу просекла, о ком он, — как-то не вязался образ кровожадной Кирны с ролью послушной жены и матери семи-восьми детей. Мужики обожают делиться своими интимными приключениями и обсуждать достоинства окружающих баб. Вот и Николас запустил вопросик по поводу Элейн, Тианы, Кирны и Туве. Птицын, отхлебнув из банки самогончику, начал вспоминать, как танцевал с Эльхаим на ярмарке. Дедуля-то силен оказался в околоэротических побасенках, хорошо еще Тушкан не слыхал. Собеседники внимали с благоговением. А тут наступила очередь Грюна изложить свое мнение о цыганских дамах. Дикарь поразил всех глубиной суждений, оценив каждую в черепах врагов. Так вот, расценки выше десяти штук не поднимались, и только за Кирну Грюн предполагал отдать двадцать. Николас поперхнулся пущенным по кругу напитком, а я чуть не вывалилась из «вороньего гнезда».
Поболтали бы и забыли, но разговор имел продолжение. На первом же привале Грюн внес «предоплату».
Варвар отправился поохотиться, считая свою порцию еды на обед недостойной воина. По словам самого Грюна, на него накинулся огромный скорпион, которого он забил до полусмерти. Гад сбежал, но наверняка сдохнет от ран. Ну-ну. Мы-то подоспели, когда никакого скорпиона рядом с дикарем и в помине не было. Я видела с вышки всю сцену «убиения»: членистоногий ублюдок, потешно топчась на месте, пытался размозжить человечка клешней, лишился ее и постыдно покинул поле боя. Знание правды, однако, не мешало мне вместе с остальными глумливо сомневаться в грюновской победе, а, кроме того, требовать череп исполинского врага. Но наши подъебки варвара не особенно смущали, действительно огорчала его невозможность предоставить трофейную кость (насколько мне известно, у скорпиона вообще ее нет, но не суть).
Вот любопытно, что заставляет меня стебаться над жертвой, заведомо способной ответить, скажем, проломив голову? Цыганин, продолжая пенять мне за выходку с Кирниной шляпой, ведет себя не лучше. Тот же Декстер многажды бывал бит за свои хохмы, хоть и брешет, будто ему всегда удается слинять. Когда-то читала я басню про моську, самоутверждающуюся через лай на слона. Прямо-таки наш случай…
Схватка Грюна со скорпионом происходила на останках чьего-то лагеря, который тварь разоряла, когда подоспел дикарь. Членистоногому не нужны были автомобиль, оружие или одежда — он просто вознамерился вкусно пообедать путешественниками. Задачу эту он выполнил и теперь, поди, умирает сытый. У костра валялась верхняя часть тела одного из неудачников. Судя по нашивкам на куртке и приписному свидетельству, найденному мной неподалеку, монстр сожрал дезертиров конфедератской армии. Ясное дело, ребята бежали из части налегке. И так взять нечего, еще и скорпион поработал — хлипкий внедорожник растоптал вместе с вещами, кое-что попробовал «на зуб». И все же стоянку мы тщательно обыскали. Кирна, досадовавшая на отсутствие добычи, принудила Ника и меня перетащить в кузов «джона гира» изодранные кресла, уцелевшие два колеса, кое-какую начинку из-под капота, признанную Натаном пригодной для ремонта, и тент. Сама девица вертела в руках покореженную винтовку.
— Зачем она тебе? — искренне удивился Николас.
— Тебе подарить! — Кирна кинула оружие опешившему инженеру. — Почини и застрелись.
Глядя на нашу слаженную работу под руководством своей избранницы, Грюн сделал, похоже, определенные выводы, и решил не медлить. Он подошел к Акселю и хмуро кивнул на Кирну: «Она!»
— Что «она», мой мышцастый друг? — переспросил цыганин. — Она чокнутая стерва, она милашка-симпатяжка, она взяла у тебя взаймы и не отдает?
— Грюн берет светловолосую женщину. Готов платить богатый выкуп, — возвестил дикарь. — Кто будет получать?
— Ну, выкуп всегда получает раджа! — рассмеялся Аксель, еще не знавший о черепах. — Отдавай мне. Я ж, почитай, цыганский барон.
— Вечером жди.
Грюн направился к ополовиненному скорпионом дезертиру и отчекрыжил ему голову. Аксель к тому моменту уже отвернулся, поэтому не видел осквернения трупа. Николас попытался вразумить дикаря, настаивая на приличных похоронах несчастного, но, понятно, только впустую слова потратил.
— Осторожно, он может вернуться за ней, — заметила Туве, указав на голову.