Каменные сердца
Шрифт:
– Кирна, уходите! Всетип-топ, – послышался голос инженера.
Декстер пробурчал что-то о мудилах с кривыми и нудными идеями и поплелся вниз. Вскоре в дверном проеме появился Грюн, дежуривший до того на первом этаже.
– Ник говорил? – уточнил дикарь.
– Да, – раздраженно ответила блондинка. – Бери пушку и за мной.
**
Аксель в сопровождении Мэйби и Туве вломился на проходную аэродрома.
– Здаров, – промямлил он. – Мне туда.
– Друг, да ты изрядно нарезался! – усмехнулся солдат. – Но здесь тебе не Содерсэт. Пропуск давай.
– Ээээ, – затянул Аксель, растерянно посмотрел
Рыжая развела руками, а Мэйби исполнительно полезла в рюкзак.
– Дохлый номер! – фыркнул второй охранник и глубокомысленно добавил: – У баб всего два бесполезных отверстия: одно – рот, другое – сумка.
Все заржали. Аксель шлепнул остряка по плечу и ляпнул:
– Ну, первое не такое уж и бесполезное, если знать, как…
Грянул новый взрыв хохота под сердитый Мэйбин визг.
– Ладно, вали. Шлюхи под твою ответственность, – утирая слезы, брякнул один из солдат.
– Ох, и где ты в нашем захолустье таких ядреных кобылок раздобыл? – не утерпел другой и щипнул Туве за бок.
– Из Сдр… сод… дрсэта табун привел, – Аксель икнул и хлопнул в ладоши. – Заметано, браток. Счас объезжу и к вам пшлю.
Цыганин снова облапил спутниц и отчалил, безмерно довольный собой.
– Какой самолет вам нравится, девочки? – обратился он к Туве с Мэйби.
– Давайте лучше вон там перекантуемся? – Мэйби кивнулана груду ящиков.
– О’кей. Хотя таких цыпочек не на занозистых досках кантовать бы, – хихикнул Аксель.
Чуть позже, устроившись под крылом широкозадого транспортника, Аксель самозабвенно расписывал, как они угонят пару самолетов, сколотят «небесный караван» и попутешествуют по миру, наплевав на границы. За глупой болтовней забывалось свербящее ощущение, что не сделаночто-то важное. Но романтическая греза истончалась и меркла, обнажая затаенный страх и смятение.
Когда Николас дал отбой, Туве, доселе молчавшая, прошептала:
– Его сердцебьется – он готов проснуться. Мы оступились на Пути и упустили время.
**
Цыгане собрались в пещере. Ник с Данике сосредоточенно изучали документы (пригодился хайдовский ноутбук). По всему выходило, грусские отыскали оружие древних землян – полуживого, почти разумного монстра, питающегося кристаллами, вернее, выстраивающего себя из них. Выкопали его полгода назад, в чане он мариновался уже четыре месяца и увеличился за этот срок вдвое. Асгардявлялся чем-то сродни злобным великанам из детских сказок. Почему-то ни на диске, ни в бумагах не упоминались способы управления тварью и варианты действий в случае неисправности. Словом, инструкция по применению не прилагалась. Зато имелась фраза: «Малыш разнесет ваших косоглазых соседей в труху». Мой взгляд зацепился за нее, когда Ник прокручивал обширную переписку кого-то с самим царем. Почему ее включили в архив? Вряд ли затем, чтобы мы узнали отправителя – Максим Фраевский. Фрай… он проник всюду – как дым, пыль, вирус.
Утро вечера мудренее. Притомившись переливать из пустого в порожнее, цыгане расползлись по спальникам. Ночка в сырой пещере предстояла еще та – костра мы не развели, опасаясь гроссийских патрулей.
После всех переживаний дня сон ожидаемо не шел. Сильно ли ослабит асгарда кустарный способ выращивания?Оружие, собранное в вонючем ангаре горсткой дилетантов, не могло, не должно было работать. Да нет, нечего врать себе – «его сердце бьется».
Одни тревоги постепенно сменились другими. Я смотрела на Акселеву согбенную, вновь отощавшую спину – жирок, нагулянный в Идэне, сошел с цыганина, как и не было. Воротившаяся в уголки Акселевых глаз и губ смешинка пропиталась горечью сомнений, злости, опасений. Но он же, поди, и раньше осознавал, что Эос в беде?! Иначе зачем бы ему эта морока со Старшими Братьями? Разумеется, осознавал, но надеялся на помощь, а теперь… теперь нам некогда ждать. О да, Туве предупреждала меня – Аксель потерял покой.
Да чего уж там! Если и имелась у кого в запасе толика безмятежности, то от нее не осталось ни следа. Все мы изменились, сам мир вокруг стал другим. Злобным, враждебным, таящим угрозу. Сложно поверить, но я даже немного скучала по бандам головорезов, которые являлись когда-то главной нашей проблемой. Сейчас цыгане очутились между армиями безумцев, охваченных очередным пароксизмом милитаристской горячки. Армиями, наверняка состоящими неплохих по большему счету людей: любящих свои семьи, ценящих свои жизни... Свои – вот ключевое слово. До чужого благополучия никому не было дела даже во времена поспокойнее нынешних.
Я вздохнула, устраиваясь под ворохом шинелей и одеял. Холод пробирал до самых косточек. В том числе поэтому я уже битый час ворочалась, пытаясь задремать и созерцая Акселев силуэтна фоне посеребренного лунным светом неба.
– Не спишь, Мэйби? – цыган повернулся ко мне в пол-оборота.
– Ну да, – ответила я.
– Понимаю, – он усмехнулся. – Мне тоже под грюновский храп не спится. Вот – сел дежурить.
Чувствовалось – на уме у Акселя было совсем не то.
– Знаешь, – я переползла к нему под бок, волоча за собой свою «постель», – мне все чаще кажется, будто нас занесло на страницы фантастической истории.
– Каждый человек – герой какой-нибудь истории. Просто одни интересно слушать и не стыдно рассказывать, другие же... – цыган негромко кашлянул и поплотнее закутался в шинель.
– Я не о том, – перебила я его. – Смотри, если считать, положим, от встречи с Джо и Туве, когда начались настоящие странности, повесть с нашим участием делится на две части: от Кеблин-Тауна до ярмарки и после. Первый отрезок нашего пути, он, ну, светлый вроде как. Все постоянно шутят, смеются, радуются, занимаются любовью...
– Ага, поправляют анима, целуя животики очаровательным рыжим дикарочкам! – хохотнув, поддакнул Аксель, но тут же прикусил язык.
– А дальше начинается темный отрезок, – мне едва удалось сдержать подступившие слезы. – Умирают Сагерт, Тиана, пропадают Джо и Туве. Ты теряешь память, потом все это безумие на островах! Натан сбегает с нашими вещами... – я всхлипнула. – Да, мы вернули прежнего тебя, но ты... ты даже разговариваешь иначе!
Аксель нашарил в складках одеяла мою руку и взял ее в ладони, погладил, слегка царапая загрубевшими пальцами.