Каменный пояс, 1975
Шрифт:
После войны Александра Карповна работала инструктором горкома комсомола города Львова, руководителем лекторской группы Закарпатского обкома комсомола, инструктором обкома партии. Она закончила Ужгородский университет, получила специальность историка.
В последние годы работала в школе на далекой Печоре. Шутит: «Старость меня дома не застанет, я в дороге, я в пути».
«Очень уважаем ее, любим ее уроки, но никогда не думали, что эта маленькая, хрупкая женщина могла быть связисткой партизанского отряда», — пишет один из ее учеников.
Вспомним,
В Москве, в сквере у Большого театра, они встречаются через каждые пять лет, 9 мая. Приезжают из Чарджоу и Таллина, Ростова и Нижней Тавды, из Крыма и Молдавии. Вместе с ними и Прасковья Кондратьевна Агеева (Ламзенкова) — старший инженер управления капитального строительства Челябинского радиозавода. Оргкомитет бывшего 125-го отдельного полка связи 3-й гвардейской армии — Бабурин, Рычагова, Козин — никому не забудет послать приглашение. Последняя такая встреча состоялась 9 мая 1975 года. В своей квартире принимал однополчан бывший командир полка Кац.
Прасковье Кондратьевне дороги эти встречи. Когда сдвигают они стаканы и едят вареную картошку из солдатского котелка, с дымком ее приходят воспоминания о юности, опаленной войной, о Волге и тех, кто остался лежать на ее берегах.
В октябре 1942, года они прибыли в Сталинград. Ночью на катерах переправились на другой берег, окопались у самой воды. Фашистов слышали на расстоянии голоса. Встать во весь рост — значило подставить свою голову под пули.
В окопах Сталинграда дожила Паша до великого дня наступления. Гордо билось ее сердце, когда 31 января 1943 года передавала радиограмму о пленении Паулюса.
Потом были бои под Ростовом, в Донбассе. На могучем Днепре.
«Правый берег фашисты укрепили очень сильно, — вспоминает Прасковья Кондратьевна. — Вечером мы получили боевое задание. Когда опустились сумерки, сели в лодки и поплыли в сопровождении стрелков... А утром начали работать пушки. Немцев выбили из деревни. И на этом участке фронта форсировали Днепр».
Крещение огнем
4 декабря под Сталинград в авиакорпус дальнего действия прибыла радистка Аня Боякова (Антонычева). А уже 22 декабря была награждена медалью «За оборону Сталинграда».
— Меня приписали к бомбардировочному корпусу, — рассказывает Аня. — Был в его составе и женский полк. Приказ получат, смотришь, уже кто-то кричит: «Ну, бабоньки, полетели».
А бабонькам этим по двадцать с небольшим, но летали и бомбили не хуже мужчин. Только и здесь женщинам была небольшая привилегия: больше всех несли потери те, кто летал впереди и в хвосте, а наши летчицы всегда в середине оказывались.
Многие наши девушки служили в авиачастях. Задачи были, на первый взгляд, просты: на новом месте быстро развернуть радиостанцию, установить антенну, выйти на связь.
— Будто ничего особенного не совершали, — замечает Шура Митрофанова, участвовавшая в сражениях под Рязанью, Тулой, в Смоленских лесах, в Карелии и Польше, а также в разгроме Квантунской армии, — мы только там, где это было возможно, заменяли мужчин.
«Мы с Тамарой ходим парой...»
Была Тамара худенькая, с резко очерченными чертами лица. В брюках и военной гимнастерке ее многие принимали за подростка. Знала радиодело, училась на снайпера, имела диплом фельдшера, а смелости была отчаянной. Потому и взяли ее во взвод разведки.
— Примета такая у ребят, — сказал как-то старший лейтенант Меркулов, — если ты с нами, все проходит успешно.
В ту ночь, сдав документы, в маскхалатах, проползли разведчики через проход, сделанный саперами в колючей проволоке. Километров на пять в глубь вражеской территории ушли. Замаскировались возле дороги и считали фашистские танки. Внезапно одна из машин остановилась. Немецкий офицер двинулся к кустам. Перепрыгивая через кювет, наступил Тамаре прямо на спину. Но ничего, как видно, не понял. Остановился. Потом снова — по ее же спине — к машине.
А утром, когда пыльные и грязные разведчики возвратились к своим, полковник Русак, как всегда, встретил Тамару словами:
— Мы с Тамарой ходим парой, мы...
И вдруг обалдело крикнул:
— Да что с тобой случилось?
— Что?
— Ты же седая...
22 августа 1944 года в нейтральной полосе шальная пуля тяжело ранила старшего лейтенанта Николая Ивановича Меркулова. Было это под Подул-Илоаей, в Румынии.
Как старшая по званию командование взяла на себя лейтенант Тамара Агафонова (Кричевская). Теперь она была в ответе за жизнь командира, за жизнь ребят. Не выйти в определенное время в точно назначенный пункт — значило подвергнуть всю операцию огромному риску. Но не зря когда-то Тамара изучала ориентирование на местности. Она вывела бойцов к своим.
Тамара считает, что родилась «под счастливой звездой». Четыре тяжелых ранения — и четыре раза снова вставала в строй!
Первого октября 1944 года, когда 11-я гвардейская дивизия резерва Главного командования вступила на территорию Венгрии, Агафонову тяжело ранило в ногу.
Почти пять месяцев она пробыла в госпитале. Ждал ее здесь приятный сюрприз: Галю Плаксину встретила. Глаза огромные, точеный носик. На всякий случай спросила:
— Вы, случайно, не из Челябинска?
— Из Челябинска.
— Вы в 12-м инорса живете?
— В 12-м.
— А я в 14-м. Тамара я, Агафонова. На ЧТЗ работала в отделе главного конструктора.
— А я в цехе «200».
Галя Плаксина (Денисова) ушла на фронт несколько позже. Она закончила курсы медсестер, успела поработать в 1941-м в медсанчасти ЧТЗ, в госпитале. Выхаживала тяжелораненых. Но рвалась на фронт.
Письмо с фронта
«Красноармейская книжка
Фамилия — Малая.
Имя и отчество — Нина Владимировна.
Звание и должность — сержант, командир отделения.
Наименование части — 259 ИАД.
Наименование подразделения — 315 ОРС».