Каменный пояс, 1977
Шрифт:
Нам бы тут, у Магнитной, закладывать дом
Не под вражьим штыком, а мирком да ладом.
Что тут будет — мы знаем, а вам не дано,
Потому что вам, гадам, каюк все одно.
— Ну, кончайте! — команда и тем и другим.
Комиссары запели торжественно гимн:
«Это есть наш последний…»
И кровь на губах.
Душно. С плеч посрывали ошметки рубах.
Спины потом промыты, от боли чисты.
А на спинах — четыре каленых звезды.
И от этих пылающих мукою звезд
Встало алое зарево, будто на пост,
Кумачом полыхнуло в закатную дрожь —
Ни свинцом не собьешь, ни штыком не сдерешь.
— Пли!
Защелкали пули трусливо, вразброс.
«Это есть наш последний…»
В простор понеслось.
Офицерик ногами притаптывал ком,
И землица ворочалась под каблуком.
Молодая бригада в весенний буран
Дружно рыла для домны своей котлован.
— Эй, ребята, патрон от нагана пустой!
И останки побитых, и шлем со звездой.
— Что делать?
— Поглубже зарыть — и концы.
— Как зарыть?!
— Это ж красные, наши бойцы!
— Так ведь домну поставим — не бабушкин крест:
Разом — памятник, вечный огонь и оркестр.
Прогудела им домна могучим гудком,
Осенила их домна горячим венком.
В лихолетье сломила фашизму рога
И как символ труда стала всем дорога.
И стоит «Комсомолка» в бессменном строю,
Горновые на ней каждый день, как в бою,
И Магнитки металл, сотворенный в огне,
Чудотворным потоком течет по стране.
А священный огонь от рабочих высот
В дни торжеств молодежь до столицы несет,
Чтобы в праздничной чаше взошел его свет
В пламень ратных побед,
В пламень огненных лет.
И поныне горит над Магнитной горой
Негасимое зарево алой зарей,
И сердца комиссаров, как вечный заряд,
Бьются в доменной летке —
И в небе парят.
ГУДОК
Гудки заводские давно позабыты,
В легенду ушел металлический бас.
А помните? Вздрогнут бетонные плиты,
Шатнется от гула железный каркас,
Бараки гремят, как посуда на полке,
По жилам идет электрический ток,
А он заливается ровно и долго
Три раза, в три смены, наш верный гудок.
Широкий, густой, дружелюбный и властный,
Он всех одинаково за душу тряс:
И тех, кто намазывал булочки маслом,
И тех, кто обмакивал хлебушко в квас.
Мы все поднимались единым отрядом,
По мускулам сталь разливали басы,
И с нами большие начальники рядом
По этим басам проверяли часы.
Гудки замолчали.
А вы замечали?
В предутреннем мареве, издалека,
Порой не хватает,
как песни в печали,
Как «здравствуй» у дня трудового в начале,
Для всех одного — заводского гудка?
Как пушку, что в полдень палит над Невою,
Венчая времен величавый исток,
Хотелось услышать бы над головою
Наш голос единства —
рабочий гудок.
ВЯЧЕСЛАВ БОГДАНОВ
СТАЛЕВАР [1]
Над краем озерным и горным
Бела самолета спираль.
Уральское небо просторно,
Звучна родниковая даль.
По скалам, по взгорьям,
Долинам
Роса от восхода кипит.
И слышится клекот орлиный
1
Пролог. Одна из незавершенных поэм.
И эхо лосиных копыт.
Деревья кудрявятся пышно.
И с терпким дымком пополам —
Заводов багровые вспышки
Текут по сосновым стволам…
И сосны разлапили корни
И ищут от кладов ключи…
Наш край напоен и накормлен
Дождями,
Огнями в ночи…
Колышется сеткой рябою
В пугливых озерах вода —
Наверное, где-то в забое
Никак не сдается руда…
В деревне,
Над речкою вешней
Восходный качается мрак.
И гул тракторов перемешан
С надрывистым лаем собак.
Петляют меж гор электрички,
Перроны утрами шумны…
Ведут города перекличку
На мирных дозорах страны.
И в деле огромном и малом
Народ лишь трудом говорлив…
О, край наш огня и металла,
Пшеничного поля разлив.
Алмазов игривые грани
И золота блеск мировой…
Шум речек в предутренней рани
И шепот травы луговой.
Пустеют карьеры и штреки,
И рудные горы к тому ж…
И лишь не исчерпать вовеки
Огонь человеческих душ.
Над блеском дворцов и алмазов,
Над шумом проспектов и рек
Из нашего дня,
А не сказок —
Рабочий встает Человек.
Город мой, возвышаясь огромно,
Смотрит вдаль широко и светло.
И ложится румянец от домен
На его трудовое чело.
Наречен он трудягой отроду,
Эту честь — мы ему сберегли.
От любого подъезда к заводу
И тропинки и думы легли.
И под небом уральским недаром,