Каменный убийца
Шрифт:
Вот что заполняло пустоту. Вопрос и ответ. Айрин Финни остановилась – она еще не была готова увидеть то, что ей предстояло увидеть. Она ждала Берта. Она не увидела его, но ощутила его присутствие и сделала еще один шаг вперед. Еще один – и она увидит.
Она помедлила – и сделала этот шаг.
То, что она увидела, совершенно не затронуло ее глаз, а сразу же осело в груди. Прошло всего мгновение, и она погрузилась туда, где нет скорби, в забвение, где нет боли, нет утрат, не существует страсти.
Айрин Финни глубоко вздохнула. Потом
Она воспользовалась этими вздохами, чтобы прошептать единственную молитву, которую сумела вспомнить:
Перед сном молюсь на ложе: Сохрани мне душу, Боже.Она увидела раскинутые руки Джулии. Увидела пухлые мокрые пальчики, хватающие ее за большой палец в старой кухонной раковине их самой первой квартиры. Ее и Чарльза. Что же ты наделал, Чарльз?
А умру в ночную стужу — Прибери мою ты душу.Она предложила молитву пустоте, но было слишком поздно. Пустота уже забрала Джулию, а теперь поглотила и ее. Миссис Финни оглядела людей, стоявших полукругом, но их лица совершенно изменились. Они стали плоскими, как на фотографии. И совсем ненастоящими. Лес, трава, старший инспектор рядом с ней, даже Берт – все они больше не существовали. Стали ненастоящими.
«Во что ты веришь?»
Ни во что.
Гамаш в полном молчании проводил их в дом, уважая потребность миссис Финни побыть наедине с собственными мыслями. Когда он вернулся, приехала машина с подъемником.
– А вот и коронер. – Лакост кивнула в сторону женщины лет тридцати с небольшим, в брюках, легком летнем плаще и резиновых сапогах.
– Доктор Харрис! – Гамаш помахал ей, а потом стал наблюдать за тем, как поднимают статую.
Бовуар руководил работой, отбиваясь от мошки. Это запутывало крановщика, который принимал взмахи рук Бовуара за указания и два раза чуть снова не уронил статую на Джулию Мартин.
– Эти проклятые твари! – прорычал Бовуар, оглядывая остальных полицейских, работавших как ни в чем не бывало. – Неужели они больше никому не досаждают? Господи боже!
Он треснул себя по голове, целясь в слепня. Но промахнулся.
– Bonjour, – слегка поклонился Гамаш подошедшему коронеру.
Шарон Харрис мимолетно улыбнулась. Она знала, что на месте убийства, где еще находится жертва, старший инспектор требует от подчиненных соблюдения определенного этикета. Он был в этом смысле белой вороной. В большинстве случаев на месте преступления отпускались шутки, часто звучали замечания в духе черного юмора. Полицейских пугало то, что они видят, и считалось, что саркастические, грубые реплики отпугивают монстров. Не отпугивали.
Инспектор Гамаш подбирал в свою команду людей, которых, возможно, тоже пугали жуткие зрелища, но им хватало мужества преодолеть себя.
Стоя
Ему была свойственна какая-то старомодная вежливость, отчего ей казалось, что она находится в обществе своего деда, хотя Гамаш был всего на двадцать лет старше ее. Когда крановщик увел стрелу со статуей к грузовику, доктор Харрис надела перчатки и приступила к делу.
Она видела трупы и пострашнее. Гораздо страшнее. Ужасные смерти, которые не могли быть отомщены, потому что виновата в этом была только судьба. Возможно, это один из таких случаев, подумала она, осматривая искалеченное тело, потом статую. Затем пьедестал.
Доктор Харрис опустилась на колени, чтобы осмотреть повреждения.
– Я бы сказала, что она мертва уже часов двенадцать. Может быть, больше. Дождь не позволяет определить точнее.
– Это почему? – спросила Лакост.
– Нет мух. Количество насекомых на теле помогает установить, как давно умер человек. Но ливень разогнал насекомых. Они в этом смысле как кошки. Не любят дождя. А сейчас, когда дождь закончился…
Она посмотрела на Бовуара, исполнявшего безумный танец и шлепающего себя по голове.
– Вот… – Она показала на рану. – Видите?
Лакост пригляделась. Коронер была права. Насекомых почти не было.
– А вот это интересно, – сказала доктор Харрис. – Посмотрите-ка.
На ее пальце было что-то коричневое. Лакост наклонилась ближе.
– Земля? – спросила она.
– Земля.
Брови Лакост недоуменно взметнулись, но она ничего не сказала. Еще через несколько минут коронер встала и подошла к старшему инспектору:
– Я могу вам сказать, как она умерла.
– Убита упавшей статуей? – спросил Гамаш.
– Возможно, – ответила коронер и посмотрела на статую, висящую в воздухе, потом на пьедестал.
– Это более интересный вопрос, – сказал Гамаш, читая ее мысли.
– Вчера была сильнейшая гроза, – сказала доктор Харрис. – Может быть, поэтому статуя и упала.
– Они меня с ума сведут. – К ним подошел Бовуар, на его лице были крохотные пятнышки раздавленной мошки. Он взглянул на Гамаша, спокойного, уравновешенного. – Они вас что, не кусают?
– Нет. Тут нужно усилие воли. Это все в вашей голове, инспектор.
Бовуар знал, что это правда. Он только что вдохнул целый рой мошки и знал, что немало насекомых попало ему в нос. Неожиданное жужжание в ухе предупредило его: либо с ним случился удар, либо к нему в ухо залетел слепень.
«Пожалуйста, пусть это будет несчастным случаем, а не убийством. Пусть я вернусь к моему барбекю, моему стаканчику пива, моему спортивному телеканалу. Моему кондиционеру».
Он засунул мизинец в ухо, но жужжание только ушло вглубь.