Каменный век деревянных людей
Шрифт:
Поднатужившись, Виш свалил голову.
Это оказался не Бао!
Виш всматривался в незнакомое лицо, потом быстро огляделся: нет ли других гусениц?
Гусеницы были, даже две. Но в одной торчало копьё, а в наголовник другой вонзился по рукоять тяжёлый каменный топор.
Павший люрас выдержал не одну битву. Но, к сожалению, гусениц оказалось слишком много для одного.
«Чего же он путешествовал один? – подумал Виш, и тут же возразил сам себе: – А я чего?»
У воина не осталось другого оружия, кроме каменного ножа. А с ним особо не посражаешься.
«Лучше
Гусеница почти полностью изгрызла тело люраса. А вот голова оказалась нетронутой – её закрывал высокий глухой шлем из твёрдой кожи. Остались видны одни глаза да подбородок. Широкие поля защищали шею и плечи.
«Очень удобно! – подумал Виш. – По крайней мере, букашки на голову падать не будут».
Немного поразмыслив, он решил взять шлем себе и стащил с головы убитого. И замер.
Следует признать, выглядел воин довольно жутковато: из головы, являющейся обязательным, непременным, неотъемлемым (кроме исключительных случаев, вроде гибели от челюстей гусеницы) атрибутом каждого люраса, торчала кверху покрытая крупными мясистыми листьями остроконечная верхушка.
Теперь понятно, почему шлем сделали таким высоким.
Шею воина охватывало ожерелье из острых хоботков долгоносиков.
«Вот сколько он убил!» – подумал Виш. Да, это заслуживало уважения: убить бронированное создание очень сложно. Хотя и менее опасно, чем гусеницу: долгоносика достаточно пнуть ногой, чтобы отбросить в сторону. Правда, после этого он поднимался и вновь атаковал, но каменным топором его можно убить с трех-четырех ударов, если удачно попасть.
Виш решил вырезать у гусеницы челюсти.
«Если я встречу его сородичей, это будет знаком, что я отомстил за него. Да, челюсти большие и тяжёлые… Но селение должно быть поблизости».
Сначала Виш хотел нацепить челюсти на пояс. Конечно, это не самая большая гусеница, с которой ему пришлось сразиться, но всё же достаточно солидных размеров. Если уж другой поблизости нет.
Но челюсти на поясе мешали шагать. И он решил нести их за спиной.
Но это потом, когда он похоронит воина.
Виш вырыл могилу – такую же, как Черу. Труп гусеницы положил рядом с погибшим – чтобы тот мог питаться после смерти. Туда же поместил пику и каменный топор, выдернув из убитых гусениц.
«А может, он поправится?» – мелькнула в голове у Виша невозможная мысль, и он подумал: а как там Вурч? Тот ведь оставался живым, когда его прикапывали.
Прихлопав могильный холмик ладонями, Виш осмотрелся, решая, куда идти.
Здешняя земля не пустая. Туземцы имеются. Но… почему они не уничтожают гусениц? Неужели потому, что тут много Неподвижных Собратьев, и гусеницы нечасто нападают на люрасов? А почему люрасы не защищают Неподвижных Собратьев? Тоже потому, что тех много? Но иначе гусеницы сожрут всех! И подвижных и неподвижных.
«Если бы здесь было так же мало Неподвижных Собратьев, как у нас, – подумал Виш, – местные тоже защищали бы их!»
С этой мыслью Виш нахлобучил на голову высокий шлем и направился к зарослям Неподвижных Собратьев. Если люрас шёл в эту сторону, значит, там его соплеменники. Верхушка на макушке – не самое страшное. А вот добираться в одиночку до моря, через поля жуков и прыгунов…
Нож убитого он тоже положил в могилу – чтобы воин сражался на другой земле, под другим солнцем, на небесном поле. Тем более что там нож вырастет и станет мечом. Почему у погибшего не было меча? Имей он меч, может, и с третьей гусеницей справился бы… Да, но оставалась ещё четвёртая, которую только что убил Виш. Нет, что ни говори, а четыре гусеницы на одного – многовато.
Выйдя на опушку, Виш наткнулся на следы недавнего побоища: здесь валялось несколько колод – четвертованных трупов. Кто-то отрубил ветверуки, стволоноги и голову. А всю окружающую почву забрызгал сокровью. И, похоже, здесь недавно питались: поверхность земли изрыта ногокорнями и носит явные следы пищевого истощения. И толклось на опушке немало люрасов.
– Извращенцы! – пробормотал Виш. – Язычники!
Судя по следам, орава удалилась вдоль леса. Внутрь него убийцы-извращенцы предпочитали не заходить.
Поэтому Виш углубился в заросли диких сородичей. Они молча провожали его, не пытаясь задержать, и лишь иногда приветливо поглаживали ветвями. Назвать их ветверуками язык не поворачивался.
Впереди послышалось журчание.
«Вода! – обрадовался Виш. – Кстати!» Он давно ощущал некоторую вялость во всём теле: гидростатический скелет ослабел.
Выйдя на полянку, Виш остановился: посредине, в центре маленькой лужицы, плясал фонтанчик воды. Такого Вишу встречать не доводилось: все ручьи, что он видел ранее, начинались из-под каменных осыпей или вытекали из трещин в скалах.
Из лужицы выбегал быстрый ручеёк. Виш наклонился и зачерпнул воды ладонями. Напился. Вода оказалась сладкой от присутствия селитры.
«Да, тут поистине благословенная земля!» – подумал Виш.
Он наполнил обе фляги – свою и Черову – водой, ещё раз напился, впрок. И почувствовал себя неизмеримо сильнее и бодрее.
– С голоду тут не умрёшь! – пробормотал он. – Если тебя не съедят, прокормиться всегда сумеешь.
Виш на мгновение заколебался: искать ли сородичей убитого неведомого воина, или пробиваться к морю одному? Удастся ли уговорить их помочь?
«Если не найду, пойду сам, – решил Виш. – Но как бы не нарваться на убийц-извращенцев… А если это они и есть? Надо осторожнее…»
Виш шёл через лес, не задирая голову и не высматривая затаившихся в листве врагов: теперь шлем надёжно защищал от падающих сверху насекомых. Те бессильно скользили по толстой коже и валились в траву, безуспешно пытаясь зацепиться и укусить. Не то, чтобы их встречалось слишком много и часто, но всё же попадались. И хотя под шлемом листьеволосы чувствовали себя не очень комфортно, безопасность того стоила. Но когда букашки забарабанили по голове особенно сильно, Виш ускорил шаг, стараясь быстрее миновать опасный участок. А, заметив прогал между деревьями, устремился туда, чтобы хоть немного передохнуть на открытом пространстве.