Камера и два блокнота для важности
Шрифт:
Полина же не подавала виду, она спокойно таскала морковку из своего ланчбокса, читала какую-то книжку и периодически поглядывала в окно. На улице все еще светило солнышко.
Но я-то заметил, что за весь обед она всего раз перевернула страницу. Либо Полина медленно читала, либо книжка для нее была просто щитом для защиты от новых одноклассников. Для меня это была шибко знакомая история. А, может, просто книжка была неинтересная.
После литературы к новенькой все-таки подошли, видимо, за обедом решение было принято. Естественно, во главе была Лиза. Главной гиеной из стаи нашего школьного зоопарка, она первая подошла и села напротив Полины. Как делают в фильмах деловые люди в костюмах. У них еще чемоданчики обычно такие. Для солидности. У Лизы чемоданчика не было. Как и солидности. Только наигранная уверенность в себе.
Я не услышал, о чем именно они говорили, между нами был целый класс, плюс сзади болтали Вовка и Костик, которые обсуждали какую-то новую игру. Я не вникал, потому что в компьютер все равно не играл. Каждую перемену я доставал такой же щит, как и Полина. На этот раз я защищался «Всадником без головы».
В любом случае, под диалог за моей спиной было видно, что в основном говорила Лиза, Полина же молчала. Тут вся группа за спиной Лизы засмеялась, видимо, та пошутила. Со стороны Полины смеха не последовало, она просто улыбнулась. По-взрослому. Вот это она зря, все любят, когда над их шутками смеются, и Лиза – не исключение. Прозвенел звонок на урок, и все разошлись по своим местам. Было очевидно, что беседа у них закончилась не на лучшей ноте. Я не знал, какая нота лучше – ля, си или какая еще, так просто говорит мама. Я решил, что надо будет ее спросить, какая нота лучше, и что делать, если одному человеку закончить беседу на одной ноте приятнее, чем для другого. Очередные мысли и вопросы, которые я забуду минут через пять. Надо бы завести блокнот и начать их записывать. Это я тоже забуду сделать…
На сегодня это был последний урок, поэтому за пять минут до конца урока все постепенно начали убирать свои вещи в рюкзаки. Вот кто-то убрал пенал со всей канцеляркой в рюкзак, оставив только ручку для записи. Потом она попросту полетит в рюкзак. Еще кто-то запихнул в ранец учебник.
Интересно, что при этом чувствуют учителя. Они обижаются, что их уже никто не слушает или тоже рады, что учебный, а точнее рабочий день вот-вот закончится и можно будет заняться своими делами, начать жить.
К Полине больше никто не подошел. Так что не только один я молча собирал ранец, когда долгожданный звонок прозвенел. Я особо никуда не торопился. Но это не было поводом начать с Полиной разговор, хотя пару раз мы и встретились взглядом. На втором взгляде она улыбнулась, ее это, видимо, забавляло, а мне, наоборот, стало неловко. Вот я и ушел. По пути к автобусу я об этом уже, конечно, жалел. По-взрослому, сделать что-то, а потом долго думать, осознавая, что мог сделать все иначе, лучше, если б не струхнул. Но время не промотаешь, только если это не запись на старой кассете. Тогда можно все промотать, вставив в катушку карандаш, и прокрутить до нужного места.
Я не понимал, с чего это я на себя начал злиться. Не начну же я с того ни с сего общаться с одноклассниками после того, как несколько лет преспокойно молчал. Конечно нет. Щит в виде верных книжек всегда был со мной. Но все равно внутри было досадно. Хорошо хоть в этот раз попалась интересная книга, она отлично помогла отвлечься от всяких мыслей.
Глава 2.
Так прошла неделя. Тянулась она безжалостно долго. Как жвачка, которую пытаешься карандашом отодрать от кроссовка. Не то, что неделя летних каникул. Та пролетает перед носом, как скоростной поезд, когда ты стоишь на платформе, ожидая бабушку с дачи.
С Полиной до сих пор никто не разговаривал. Видимо, Лиза дала всем указ не говорить с новенькой. А кому захочется идти наперекор Лизе? Только сумасшедшему, который захочет обратить против себя весь класс. Таких в нашем классе не было. До урока физкультуры в среду.
Осенью после разминки Владимир Николаевич почти всегда предлагал классу играть в баскетбол. В зале. На улице мы только бегаем и катаемся зимой на лыжах.
В играх каждый раз у обеих команд были новые капитаны, это, как говорит физрук, чтобы все были на равных. И эти капитаны по очереди выбирают себе игроков в команду. А тут уже проявляется неравенство. Причем, такими яркими вкраплениями. Даже с плохим зрением без очков заметно.
Ведь все всегда выбирают сперва самых сильных, потом своих друзей. Потому что, видимо, в спорте каждый сам за себя, и дружба, по какой-то причине, отходит на второй план. Самым последним обычно выбирали меня. И чаще всего я сидел на скамейке запасных, пока Владимир Николаевич не делал замечание тому или иному капитану, чтоб на площадку выходили все. Мое имя он при этом не называет, но это и ежу понятно, про кого он говорил. В этом плане я на физрука не злился. Он ведь правда старался. Он у нас вообще хороший.
Но вообще, я все никак не мог понять, почему Владимир Николаевич всегда выбирал такой вид разбивки по командам. Он очень справедливый, по сравнению с остальными преподавателями, но некоторые его решения не объяснить логически. Как и у многих взрослых. Будь я на его месте, я бы просто предложил всем тянуть спички. Сломанные – ты в одной команде, целые – в другой. И право выбора достается дереву, а не школьнику. И никто не жалуется и нет обиды. Во всем виноваты палочки с серой на одном конце. Таким образом, именно они разводят огонь между одноклассниками. А потом опять отправляются в коробок. До следующего распределения.
В любом случае, в этот раз Владимир Николаевич капитаном впервые выбрал меня. И Лизу. Физрук всегда брал одну девочку и одного мальчика. Чтоб показать равноправие. Первая выбрала Лиза, опередив меня. С ней клювом щелкать нельзя. Лизка у нас та еще важная птица. Я бы даже сказал цапля. Потому что ноги у нее такие длиннющие, как ее хвост, за который только так хочется дернуть, чтобы хоть немного поубавить ее наглость.
Она, как всегда, взяла в команду Костика, он был самый высокий, поэтому его всегда берут самым первым. Только не в футболе, в футболе он неуклюжий. А вот баскетбол и волейбол, это его. Пока Костик шел в сторону Лизы, я понял, что все прекрасно знают, кого выберут последним. Если обычный кандидат на эту должность сегодня стоит в капитанах. Еще я прекрасно понимал, что для меня это особо ничего не изменит. Со мной итак никто не общался, меня считали странным, потому что я всегда молчал и смотрел в окно, а не в телефон на уроках. Потому что телефоны на уроках доставать нельзя, плюс у меня была старая модель, не как у всех. У моего телефона даже кнопки есть, а вот игр особо нет. Они мне и не были нужны. С собой у меня всегда имелась книга. А если она уже почти заканчивается, то и вторая в придачу. На всякий случай. Вдруг, автобуса после школы долго не будет. Или придется ехать на том, который делает большой крюк вокруг района. Это сразу плюс пятнадцать минут к общему пути. А это, считай, полноценная глава какой-то новой истории, которую посоветовала бабушка.
В общем, я принял свое решение еще до того, как Лиза взяла в команду Костика, я это понимал. Поэтому после Костика со скамейки встала Полина. И все мои надежды, если они вообще когда-то были, на то, чтобы со мной когда-нибудь заговорили одноклассники магическим образом улетучились, но мне было все равно. Я бы не хотел иметь ничего личного с людьми, которые так себя ведут. Да и знал, что они не будут водиться с тем, кто вел себя так, как я.
«Мы ягоды разных полей», – отвечал я маме каждый раз, когда она спрашивала, почему я не приглашаю одноклассников в гости. Я, может, и кислая смородина, но они – малина, косточки которой застревают в зубах.