Камешек в жерновах
Шрифт:
Полилось в чашки густое лигское вино. Старик поднял левую руку, быстро произнес несколько слов, коснулся кончиками пальцев всех чаш, поднял свою и опрокинул в беззубый рот. Дан, поморщившись, тоже выпил чашу терпкого напитка, взглянул на Райбу.
— Лучше бы пива, — смешно сморщила нос девчонка и оглянулась.
Жители деревни, среди которых преобладали старики, старухи, молодые женщины и многочисленные ребятишки, выстроились в пяти-шести дюжинах шагов и внимательно наблюдали за странной трапезой. А Чаргос о чем-то говорил со стариком, иногда даже обращался к женщине, и она, косясь на седого хозяина, тоже отвечала на вопросы высокого незнакомца. Наконец круг сыра уменьшился вполовину, а лепешки
— Не оборачивайтесь, — бросил негромко Дану и Райбе, правя лошадь по пыльной дороге в сторону Инга. — Старик сказал, что староста их деревеньки должен бежать к серым, их пост в шести ли к западу. Так и сказал: прости, чужеземец, но придется сообщить о тебе, иначе мою землянку разорят и над невесткой надругаются.
— Кто же правит этой деревенькой? — спросил Дан.
— Король Бангорд, — прошептал Чаргос. — После об этом. Поспешим. Времени у нас достаточно, пока серые двинутся за нами в погоню, но терять его зря не следует. Я сказал старику, что мы из Эйд-Мера, но ищем дорогу с этой стороны гор к устью Инга, большой реки в каньоне. Эта дорога позволит нам выиграть время. Надоело продираться через траву.
Погоню Чаргос услышал к вечеру. Едва начало смеркаться, валли остановил отряд, слез с коня и припал ухом к земле.
— Примерно полдюжины всадников, — сказал, стряхивая пыль с колен. — Близко, не более двух ли.
— Справимся? — напряглась Райба.
— Зачем же рисковать? — удивился Чаргос. — Кое-что мы уже узнали, теперь наши знания надо бы сохранить. Уходим с дороги!
Друзья взяли лошадей под уздцы и, примяв траву, пошли к северу. Чаргос остановил их через варм локтей. Обернулся, вытащил из разреза рубахи деревянную трубку, подмигнул Райбе и, бросив Дану: — «Я конечно не маг», — дунул в нее. Звук получился низкий, но протяжный. Примерно так звучит тростник, если идущий по льду охотник срубит коричневые стебли наискосок, а налетевший ветерок запутается в одеревеневших коленцах. Чаргос дунул еще раз, еще, и Дан с удивлением увидел, что примятая лошадьми трава поднимается, словно и не провели только что по ней коней трое спешившихся всадников.
— Вот так, — улыбнулся Чаргос. — Это сила Аи, спасибо ей за помощь. А теперь уходим. Сорвите по пучку вьюна и держите у лошадиных морд, тогда они нас не выдадут.
Друзья успели отойти еще на пол-ли, когда на дороге послышался стук лошадиных копыт. Преследователи остановились, изучая следы. Последние лучи Алателя блеснули на остриях секир. Затем отряд поскакал дальше.
— Остановимся еще через ли, — сказал Чаргос. — Там и поговорим. Мы на правильном пути, послезавтра выйдем к руслу Маны.
Как валли и предсказывал, через день после посещения маленькой деревушки друзья вышли к полноводной реке. Им пришлось пересечь еще четыре дороги и миновать три деревни, заходить в которые Чаргос не решился. Райба предположила, что пришельцев в Даре не так уж и много, но Чаргос не согласился:
— Много, Райба, очень много! Только идти далеко к востоку без лошадей, без сильных, здоровых мужчин, без дерева, тащить все на себе трудно. Птицы и звери разные вести приносят хозяйке Вечного леса, но там, у Ари-Гарда, нераспаханной земли почти больше нет. Деревня на деревне. И везде почти одно и то же: подростки, маленькие дети, старики, старухи, молодые женщины. Как бы я хотел, чтобы после окончания ужасной войны эти люди нашли здесь свою родину!
Шумела под крутым берегом Мана, раскинулся лугами и оврагами ее левый берег, а маленький отряд двигался по противоположному берегу, искал брод. Ведь проходили как-то на этот берег кьерды!
Старик, как и лиги его земляков, попал в Дару по указу Бангорда. Не нужна ему была чужая сторона, но, когда через пылающие врата в составе селенгарского ополчения ушли четверо его сыновей, приказал собираться жене старшего, потому как остальные не успели обзавестись семьями, связал нехитрый скарб и пошел в чужую страну. Как знал, что нет пламени, которое горит вечно. Дара старику понравилась, только небо над ней страшное, но и к нему можно привыкнуть, если глаза не поднимать. Сыновей ему найти сразу не удалось, но прибился он к нескольким семьям, и пошли они на восток, пока хватило сил идти. Тут и остановились. Земля хорошая, жирная. В лощине сразу три родника бьют. Даже охота уже есть. Овощи посадили, урожай хороший будет. Приказчики Бангорда всех крестьян на учет ставят, но требование их — три воза сладких клубней с семьи — выполнить удастся, и даже себе еще останется. Жаль вот только, соли маловато.
— Чего же он так напуган? — спросила тогда же вечером у костра Райба.
— Пугают, — пожал плечами Чаргос. — Серые воины пугают, которых старик называет орденцами. Кьерды пугали, хотя и запрещено им трогать дарджинцев. Новые переселенцы, которые изредка проходят через деревню еще дальше на восток, пугают ужасами, что творятся в Ари-Гарде. Впрочем, старику хватило и того, что он сам видел у пылающих врат. Так мне и сказал, что кто бы ни убивал людей над пылающими вратами, Бангорд ли, князья его, командиры, а ответ держать придется каждому дарджинцу. Боится он, смерти ждет для себя, для детишек, копошащихся в пыли, для старых и молодых женщин. Все они смерти ждут.
— Однако называет тебя чужеземцем, — заметила Райба.
— Так мы и есть для него чужеземцы, — согласился Чаргос. — Именно потому, что старик этот поселился на чужой земле. И самое страшное для него, что ни весточку передать, ни одним глазком взглянуть на свою потерянную родину он уже больше не сможет.
— О чем же вы так долго говорили? — не понял Дан.
— А ты как думаешь, что может крестьянина интересовать? — удивился Чаргос. — Большая часть переселенцев не прожила в Даре и четверти года. Будь уверен, после нашего ухода старик пересказывал односельчанам мои слова до темноты! Если только не сам побежал к серым. Многое его интересовало: насколько длинный год, когда начинается и когда заканчивается лето? Идут ли дожди и как часто? Сурова ли зима, много ли выпадает снега?
— Так ведь я слышала, что раньше над Дарой не выпадали ни дожди, ни снег? — сдвинула брови Райба — Что же ты мог ему рассказать?
— Многое, — ответил валли. — Возьми погоду на кьердской равнине, в лесах дерри, сравни с погодой на равнине Уйкеас — нечто среднее и будет погодой для Дары. Очень старик обрадовался, что лето длинное, но жары сильной нет и дожди случаются часто, но не заливают. Рассчитывает два урожая в год снимать. Я ему рассказал про Эйд-Мер, назвал, к кому обратиться за семенами и советом, подсказал, сколько теперь стоит соль, мед, кожа.
— Соль, мед, кожа… — мрачно повторил тогда Дан слова Чаргоса и пробормотал про себя чуть слышно: — Скорее всего, боль, кровь и кожа. Содранная кожа. Сорванная. Пронзенная и сожженная!
— Стойте! — прошептала Райба, спрыгивая с лошади. — Враг!
Стражников было трое. Разбегаясь на мелководье лентой шириной варм локтей, река изгибала русло, чтобы повернуть к югу и продолжить бег к своенравному Ингу. На пологом правом берегу Маны стоял шатер, возле которого и сидели воины.
— Убиваем всех? — спросил Дан, когда, спешившись, друзья высмотрели неожиданных противников из высокой травы.