Камни Таэры I: Любовь и Закон
Шрифт:
– Приветствую тебя, дитя! – подошла к Лорелее одна из пышных матрон. – Ты можешь украсить себя всем, что выберешь здесь. Твоя мать и другие сопровождающие, если такие имелись, пройдут в гостевые покои. А на бал сегодня допускаются только молодые девушки и мужчины знатных кровей, среди которых инкогнито будет сам принц. И все должны быть в масках: таково нынешнее распоряжение. Король и королева сегодня не присутствуют: только люди принца.
Лорелея выбрала серебряную цепочку с жемчужиной, синюю с золотом маску, голубую воздушную накидку и белую лилию для волос.
– Просим
Сбоку открылась тисненная золотом портьера, а за ней – парадная лестница. За лестницей их ожидал огромный зал для танцев.
В затененной стороне зала, с приглушенным светом, располагались мраморные столики и мягкие диваны. Между ними, в алебастровых вазах, красовались цветущие кусты роз, магнолии и небольшие деревца с дивно пахнущими голубыми цветами. Диковинные растения в кадках оплетали окна и дверные проемы, ведущие в подвесной сад.
Другая, еще более просторная часть зала была ярко освещена спускающимися с потолков светильниками. Она являлась площадкой для танцев и отделялась только зелёной стеной цветущих растений, переплетенных между собой, оставляя арки и воздушные проемы.
Оркестр располагался на зеленой части зала; он уже играл легкую танцевальную мелодию.
Одновременно с девушками, с противоположного входа стали заходить молодые люди и важные господа. Немного погодя, объявили начало танцев. Самые смелые девушки сразу вышли на освещенную площадку, их приглашали на танец. Большинство из молоденьких девушек вели свою партию не слишком умело – и Лорелея слегка приободрилась. Сама она сразу ушла на затененную половину, но смотрела на танцующих: через арку, образованную вьющимися, сильно пахнущими цветами.
Часто выходили потанцевать и некоторые музыканты. Они тоже были в масках. Вот и один из лютнистов отложил в сторону лютню и что-то сказал своему товарищу. И вдруг, как только заиграли новую мелодию, направился к Лорелее.
– Разрешите вас пригласить, милая леди! Вы танцуете? – спросил лютнист. – Не принимайте меня всерьез, а просто поупражняйтесь на мне в искусстве танца. Чтобы потом блистать великолепнее.
– Я очень плохо танцую.
– Это не важно. Если вы, конечно, красивы. Не буду скрывать, что я, в общем-то, сегодня здесь не по праву крови. К высшей знати не отношусь, но меня любит принц. А теперь, позвольте вашу ручку.
Лорелея и её кавалер вышли в ярко освещённую часть зала, и на них устремилось множество любопытных глаз. И вот они уже кружатся в церемониальной разновидности книгсена – танца, больше похожего на важное прохаживание друг подле друга с поклонами и приседаниями. Книгсен был неплохим танцем для знакомства, поскольку оставлял много свободного времени для разговора. Поскольку партию вёл её партнер, танцевавший легко и непринуждённо, а Лорелее надо было только под него подстраиваться, то она смотрелась весьма прилично.
– Теперь снова чуть присядьте, затем – слегка поклонитесь, – подсказывал ей лютнист. – Как вас зовут?
– Лорелея. Но и вы мне ещё не представились, – ответила она, быть может, задаваясь одновременно вопросами: не об этой ли встрече на балу предупреждал её слуга, в картинной галерее?
– Я назову свою должность при дворе, и все дальнейшие вопросы отпадут сами собой: я королевский шут.
– И всё же… Я назвала вам своё имя. Назовите и вы своё.
– Шут… Обычно дамам бывает этого достаточно. Впрочем… Экспромт…
Что в имени тебе моём? Оно – лишь ветер,
Что пишет письмена на облаках…
Что – боль моя? Что – мой священный трепет?
Не думает весна о мотыльках…
Что в имени тебе моём? Оно исчезнет.
Сотрёт закат лицо, оставив тень,
И я уйду, случайный сотрапезник,
Как только ночь заменится на день…
Что в имени тебе моём? Зачем названья?
Они ни боль, ни жизнь не объяснят,
Зачем менять желанья на страданья,
Коль дни пройдут – как птицы улетят?
Кто я тебе? Шальной случайный призрак,
Лишь глупый мальчик, встреченный в веках?
Когда грядёт падение отчизны,
Зачем писать стихи на облаках…
И я и ты, и общее, что наше,
Исчезнет завтра, сгинет ото дня.
А имена не делают нас краше,
Хоть не сгорает имя от огня…
Что в имени тебе моём, краса земная?
Изменчива ты так же, как и я,
И мы с тобой – изгнанники из рая,
И мы – лишь воздух, дым, а не земля…
– Этот экспромт… Написан не мне. В стихах есть чувство, которое вы испытываете к другой даме. А вы – поэт?
– По совместительству… Вы очень проницательны, даже слишком – для ваших лет… А теперь – я падаю на колено. Вот так… А вы должны пропорхать вокруг меня аж восемь оборотов… Я считаю… А теперь, вы отходите назад – я встаю, снова поклон…
– Все-таки, представьтесь. А то я буду мысленно звать вас шутом.
– Да? Это – меняет дело. Меня зовут Арэн. Но танец заканчивается. Сойдёмся – и разойдёмся, поклонимся, и ещё раз, ещё церемонней… До встречи, маленькая Лоло.
И они, церемонно раскланявшись, разошлись, как было положено, в разные стороны зала. Несколько танцев, бурных и стремительных, Лорелея простояла одна. А затем, когда снова пошёл книгсен, к ней стремительно подошёл и пригласил её на танец мужчина в синей маске, и, судя по осанке, скорее, средних лет. Он был одет в золотой камзол.
– Я вижу, что меня немного опередили, – сказал он вкрадчиво, как только встал с нею в пару. – Первый книгсен я прозевал. И я… Хотел бы поговорить с тобой, Лорелея. На долгую беседу у нас нет времени, потому начну без предисловий и соблюдения условностей… Я – полковник Грэн. Это имя тебе ничего не скажет. Но я был знаком с твоим отцом, мы вместе воевали в Хиндустане. Я обязан ему жизнью. Он вынес меня из окружения, когда мы оказались в одном страшном ущелье. А сейчас тебе, а в большей степени, твоей матери, грозит большая опасность. Вы находитесь рядом с очень страшными людьми… Закончится танец – давай, отойдём к столикам.