Камни вместо сердец
Шрифт:
Днем я снова сходил в Хэмптон-корт и поднялся по лестнице в кабинет Уорнера. Он молча выслушал меня, когда я рассказал, что назначено продолжение расследования, и с видимым облегчением воспринял весть о том, что Паулит не потерпит дальнейшего вмешательства королевы.
– Вы сожалеете о том, что делу был дан ход, – догадался я.
– Откровенно говоря, да. Впрочем, я волнуюсь и за вас. Должен сообщить вам последние новости. На следующей неделе король и королева отправляются в Портсмут, чтобы произвести смотр собранным там кораблям
– Если туда отправляются король с королевой, получается, что сообщения шпионов верны, и французы отправляются к Портсмуту?
– Похоже на то. Огромный флот уже стоит во французских портах Канала. Хорошо, что вы выезжаете завтра… возможно, вы успеете вернуться домой прежде, чем королевская свита прибудет в Хэмпшир. Ваш старый друг, сэр Ричард Рич, также будет там. По слухам, он ведает поставками снаряжения и припасов для солдат и моряков.
– Это после всех прошлогодних обвинений в казнокрадстве?
– Король всегда ценил специалистов.
Я глубоко вздохнул:
– Ладно, мне пора идти. Жребий брошен. А вы будете сопровождать королеву в поездке на юг?
Роберт кивнул:
– Я намеревался спросить, можете ли вы устроить так, чтобы королевские гонцы доставляли адресованные мне и Бараку письма в Хорндин, что возле Хойленда.
– Я могу это сделать. A если вы захотите написать мне, гонцы будут прибывать к королевскому поезду во время путешествия на юг.
– Благодарю вас. Кстати, теперь мне не нужен клерк, однако на предстоящем пути рад буду надежному и сильному спутнику.
– Я располагаю таким человеком и могу приставить его к вам. Завтра утром я пришлю его к вам на дом.
– Благодарю вас.
– Счастливого пути, – пожелал мой коллега.
Я поклонился:
– И вам также.
Вечером я разговаривал с Гаем. Я уже рассказывал ему в общих чертах обстоятельства дела Кертисов, и он согласился с тем, что не ехать в Хэмпшир я не могу. Я не знал, как он воспримет поручение заботиться сразу об Эллен и Тамасин, однако, к моему облегчению, мой друг с удовольствием отнесся к тому, что сможет снова заняться делом. Он также сказал, что будет рад взять в свои руки домашнее хозяйство во время моего отсутствия. Мне даже показалось, что медик начинает выходить из своей меланхолии. Пришлось рассказать ему и о случившемся с Эллен припадке, и я попросил Мальтона не расспрашивать ее о прошлом, на что он заметил, что ни к чему, кроме вреда, такие расспросы теперь не приведут.
Весь следующий день я провел в судебной палате, приводя в порядок бумаги и составляя инструкции для Скелли. Последние два дня стояла великолепная погода: дожди отошли в прошлое. И я отчаянно надеялся на то, что нас ждет еще достаточно солнечных дней.
Я оставил палату ближе к вечеру и, пересекая Гейтхауз-корт, вновь подумал о Дирике. Мысль о том времени, которое мне придется провести в обществе этого человека и его странного маленького клерка, не доставляла мне никакого удовольствия. Впрочем,
Войдя в дом, я без особого удовольствия обнаружил Колдайрона пригнувшимся к закрытой двери гостиной – он явно подслушивал происходивший внутри разговор. Эконом подпрыгнул и торопливо стал оправдываться:
– Мне вот показалось, тут мышиный помет на полу.
– Я ничего не вижу, – ответил я сухо.
Вильям приложил руку к пустой глазнице:
– Теперь зрение мое не то, что было когда-то… с двумя глазами.
Он подобострастно ухмыльнулся. После полученного из Хэмптон-корт письма этот человек начал относиться ко мне со смесью трепета и почтения.
– Завтра я уезжаю, – сказал я, – примерно на десять дней. На южный берег.
Ретиво кивнув, домоправитель сложил морщинистые ладони и отвесил мне полупоклон:
– По королевским делам, сэр? Связанным с войной, должно быть? Вздуть этих французишек?
– По юридическим вопросам.
– Эх, жаль, что я не так молод, чтобы лично задать трепку этим французским петушкам! Как сделал я при Флоддене. Когда я зарубил шотландского короля, сам граф суррейский похвалил меня…
– Я хочу оставить распоряжения на время своего отсутствия…
– Можете положиться на меня, сэр. Я сохраню все в полном порядке. Торговцев, мальчишек, Жожо…
– Я оставляю распоряжаться домом доктора Мальтона.
Сказав это, я с наслаждением увидел, как вытянулось лицо Вильяма. Он проговорил скулящим тоном:
– Там, где я работал до вас, за хозяина всегда оставался эконом.
– Если в доме остается джентльмен, подобно доктору Мальтону, распоряжаться должен он, – заявил я.
Колдайрон метнул в меня короткий и злобный взгляд.
– Ну а теперь, к делу: я голоден, – бросил я непринужденно. – Ступай и пригляди за приготовлением ужина.
Затем я с любопытством вошел в гостиную, желая узнать, что там происходит. Гай и Джозефина сидели за столом. Она закатала рукав на правой руке, открыв заходящий с ладони на запястье красный ожог, который врач обрабатывал лавандовым маслом, наполнившим своим запахом всю комнату.
– Джозефина обожгла руку, – пояснил мой друг.
Девушка тревожно посмотрела на меня:
– Простите меня, сэр, но добрый доктор Мальтон предложил мне свою помощь…
– Я рад, что он это сделал. Ожог, судя по всему, очень болезненный.
– Это так, – согласился Гай. – Какое-то время ей лучше не работать этой рукой. Кроме того, ожог надо смазывать маслом четыре раза в день.
– Очень хорошо, – улыбнулся я и вновь посмотрел на служанку. – Делай только легкую работу, пока доктор Мальтон не разрешит тебе свободно пользоваться рукой.
Та явно испугалась:
– Но отец…
– Я переговорю с ним.
Джозефина смотрела в пространство между мной и медиком. Глаза ее наполнили слезы:
– Вы такие добрые… оба. – Она вскочила, смахнув со стола закупоренную бутылочку с мазью. Гай ловко поймал ее в воздухе и вернул своей пациентке со словами. – Береги ее.