Канабэ-тян этого не делала

Рё Ишида

Ватанабе попытался отмыть ботинки в мужском туалете в парке. Получилось неважно. «Да — подумал он ботинки лучше выбросить. Но не здесь, конечно,». Такаши посмотрел на себя в зеркало, крови на одежде вроде не было. Он прикинул, где могли быть камеры, под объективы которых он мог бы попасть. Когда он уходил из переулка, где оставил Аоя, то был, кажется, немного на взводе и мог непроизвольно свернуть с ранее намеченного маршрута. Впрочем, переживать об этом теперь было уже поздно. "Веди себя естественно!" — сказал он сам себе. Резкие движения в попытке отвести от себя подозрения могли только ухудшить его положение. Ватанабе ещё проанализировал всю ситуацию. Она была в принципе не такой уж плохой. Ему пришло в голову, что привычка постоянно быть

настороже и полагаться только на себя выработала у него эту способность к спокойному анализу любой самой тяжёлой ситуации. "Сам себя не похвалишь, никто тебя не похвалит!" — решил Такаши. Его возбуждение прошло, он подумал не перестарался ли он. Этот Аой поразил его. Рыдая как девчонка он ползал у него в ногах умоляя пощадить его. Когда Ватанабе раздавил ногой его яйца, бывший красавчик потерял сознание. «Канабэ будет довольна!» — подумал Такаши. Он твёрдо решил не связывать девушку никакими обязательствами. «Это глупо если она будет встречаться со мной против своей воли!» — думал Ватанабе. Но всё же на одно свидание он рассчитывал. «Ведь ей же это не будет слишком тяжело!» — думал он. Ватанабе вспомнил, как Канабэ Шоуко назвала его милым. Когда он вернулся домой было уже совсем поздно. Дом его деда был построен ещё до войны в старом японском стиле. Такаши сдвинул в сторону дверь и прислушался. Было тихо, дед спал. Ватанабе снял ботинки и на цыпочках прокрался на задний двор. Здесь стояла печь для сжигания мусора. Ватанабе разжёг её, и когда печь загудела, а решётка раскалилась до красна, закинул в неё ботинки и захлопнул задвижку. Печь загудела ещё веселее. Ватанабе присел на скамейку, поставленную здесь дедом, и пошевелил босыми пальцами ног. Настроение у него было хорошее. Впервые он избил человека не ради себя, а ради кого-то другого. «Помогать это прикольно. Наверное» — подумал Ватанабе. Он отпер задвижку и пошевелил уголья кочергой. От его движения они рассыпались в прах. Такаши подождал ещё немного, потом затушил печку и вернулся в дом. Сегодня он должен был закончить чертежи для деда. Он включил компьютер и погрузился в работу. Когда Ватанабе закончил было уже очень поздно. Он прикинул, что спать ему осталось пять часов и поспешил улечься на свой футон. Сдвижная перегородка в комнату, где спал дед была приоткрыта. Не успел Такаши повернуться на бок, как услышал скрипучий старческий голос своего опекуна.

— Ты поздно вернулся.

— Да.

— Ты не сделал ничего плохого?

— Сегодня я не сделал ничего плохого! — искренне признался Ватанабе, он и, правда, так считал.

— Тогда я спокоен, — дед повозился, немного устраиваясь поудобнее и в доме Ватанабе стало тихо. Такаши хотелось сказать деду что он его любит, но это было слишком смущающе. Он сказал это про себя и закрыв глаза начал погружаться в сон.

Он, конечно, проспал. Когда Такаши явился в класс ко второму уроку. Ямомото, единственный кто с ним общался, сообщил ему заговорщицким шёпотом:

— Тебя первогодка искала! Горячая штучка! Она расстроилась, когда я сказал, что тебя нет.

Ватанабе смерил его тяжёлым взглядом, прекратившим дальнейшие поползновения Ямомото развивать эту тему. На большой перемене он направился к спортзалу и застал там Канабэ. Увидев его, она вся засветилась от радости. Подойдя к нему вплотную, она стала осматривать его как будто что-то искала.

— Ты что делаешь? — спросил её Ватанабе.

— Ты не пострадал? — спросила Шоуко с тревогой.

— Да нет. Не пострадал, — пожал плечами Ватанабе.

Шоуко облегчённо выдохнула.

— Я рада. Я волновалась. Хотела позвонить тебе вчера, но решила, что это слишком опасно! — призналась она.

— Он жив? — спросил Ватанабе.

— Он в реанимации! — сказала Шоуко со счастливой улыбкой, — его мать вчера полночи билась в истерике!

— Ты счастлива? — спросил Такаши.

— Счастлива? — переспросила Шоуко, — я свободна! Ты не представляешь себе, что значит обрести свободу! И да я счастлива!

— Ладно, — Ватанабе угрюмо кивнул и повернулся чтобы уйти.

— Подожди! Ты куда? — возмутилась Шоуко.

— В класс. Урок скоро начнётся.

— А как же мы?

— Мы? — он повернулся

к ней.

— Ты мне ничего не должна. Не нужно себя заставлять, — сказал ей Ватанабе.

— Ты не хочешь со мной встречаться? — упавшим голосом проговорила Шоуко.

— Конечно, зачем тебе такая шлюха как я! — добавила она с горечью.

— Постой! — теперь уже возмутился Ватанабе, — я такого не говорил! Не думал даже!

— Я тебе нравлюсь? — спросила Шоуко глядя на него исподлобья.

— Нравишься, — признался Такаши.

— Ты будешь встречаться со мной?

— Я хотел попросить тебя сходить со мной один раз на свидание, — признался Ватанабе.

— Почему один раз? У нас с тобой теперь будет много свиданий! И много чего ещё! — она чмокнула Такаши в щёку и убежала, оставив его в полном недоумении и растерянности.

Вечером в больнице было тихо. "Интересно здесь всегда так?" — подумала Шоуко. Она тихонько отворила дверь в палату Аоя и проскользнул внутрь. На её счастье, мачеха настояла, чтобы её драгоценного сыночка положили в отдельную палату, здесь ей никто не мог помешать. Она подошла к кровати больного и взглянула на него. Когда Шоуко только вошла её вдруг опять охватил страх, который она всегда испытывала в отношении сводного брата, но увидев его она вдруг поняла, что теперь бояться ей нечего. Голова Аоя была замотана бинтами, челюсть поддерживали металлические распорки, на месте правого уха проступало кровавое пятно. Открытые участки его лица были сине-чёрного цвета. "Господи, как же он уродлив!" — подумала Шоуко. Она пожирала глазами безобразное лицо брата похожее сейчас на лицо дряхлого старика. Почувствовав её взгляд Аой, открыл единственный видимый из-под повязки глаз и уставился на Шоуко. Она увидела, что он напуган, Аой трясся от страха и остатки её былого ужаса перед ним совершенно растаяли.

— Привет, братик, — проговорила Шоуко вкрадчивым ласковым голосом, — я пришла проведать тебя! Хотела придти днём, но твоя мама запретила мне видеться с тобой! Очень жаль! Я бы так хотела посмотреть, как она тут рыдала!

Шоуко криво усмехнулась, она ощутила, что её понесло, но уже не могла остановиться.

— Знаешь братик, — продолжала она, усаживаясь на край его кровати, — ты сейчас выглядишь таким уродом! Ты самый страшный человек из всех, кого я видела в жизни!

— Я скучала по тебе! — Шоуко вновь стала ласковой, Аой затрясся от страха, он попытался отодвинуться от неё.

— После твоего звонка, я так ждала тебя, а ты всё не приходил! — Шоуко притворно вздохнула, — хочешь я поласкаю тебя?

Её рука скользнула под одеяло и наткнулась на бинты между ног Аоя, Шоуко сжала его яйца сквозь повязку и Аой захрипел, выкатив свой единственный уцелевший глаз.

— Ой, прости! Тебе больно, братик? — участливо спросила Шоуко убирая руку.

— Какая жалость, — она вздохнула, — кажется, нашим сексуальным играм пришёл конец! Ведь ты теперь не мужчина! Просто жалкий кастрат!

Совершенно потеряв над собой контроль, Шоуко наклонилась к Аою и горячо зашептала:

— Сдохни тварь! Сдохни! Это ещё не всё! Я убью тебя мразь! Я заставлю тебя заплатить за всё что ты со мной сделал! Никогда! Никогда, слышишь ты не будешь чувствовать себя в безопасности! Я растопчу тебя! Я не успокоюсь пока ты не сдохнешь!

Шоуко поняла, что её слюна летит Аою в лицо, он смотрел на неё вытаращенным от ужаса взглядом. Она отодвинулась от него и вытерла губы тыльной стороной ладони.

— Видишь братик, ты всё ещё волнуешь меня! — проговорила она с улыбкой.

— Впрочем, — Шоуко милостиво похлопала Аоя по колену, — если ты будешь паинькой, я позволю тебе жить! Ведь жить таким каким ты стал сейчас само по себе наказание!

Она встала.

— Я бы сказала тебе, что зайду ещё, но, когда станет известно, что я приходила, твоя старая сука, то есть я хотела сказать мама, конечно, запретит пускать меня! Так что прощай, дорогой брат! — Шоуко поклонилась и вышла, она шла по коридору больницы, перед её глазами всё крутилось, её била такая сильная дрожь что ноги подгибались. Оказавшись на улице Канабэ, пришла в себя, и сразу набрала телефон Ватанабе. Он ответил почти сразу.