Канака — люди южных морей
Шрифт:
Воррадор сидит перед ветровым заслоном и вырезает узор на щите. Для него этот день — такой же, как и все остальные. Вонга подводит к нему свою дочь, но Воррадор почти не поднимает головы. Рядом у очага возится тощая Бинги. Она не пугается соперницы, а, наоборот, рада ей — ведь молодая девушка будет помогать по хозяйству и все пойдет теперь быстрее. Бинги берет Лахти за руку и ведет на речку, не удостаивая стоящих рядом мужчин ни взглядом, ни словом. Быть может, старой жене Воррадора в этот момент особенно жаль девушку оттого, что она вспоминает те годы своей юности, тот самый день, когда отец отдал ее в жены Воррадору. И она проявляла непокорство, противилась насилию. Набравшись духу, она убежала тогда от мужа и попросила защиты у матери. Она думала, что мать поможет ей в беде, но ошиблась, мать была такой же беззащитной, как и она. И тогда случилось нечто совсем неожиданное. Откуда ни возьмись появился юноша Янгьянг, которого она почти никогда не
Однако гораздо чаще заключаются обменные браки. Мужчина, желающий жениться, предлагает в жены одну из своих сестер мужчине из другого брачного класса и за это выбирает себе там подругу жизни. Так обе внутриплеменные группы сохраняют необходимое число рабочих рук. Нередко предусмотрительные отцы выбирают для своих детей жениха или невесту, когда ребенок еще не вышел из младенческого возраста. Но это не «детский брак», а всего лишь помолвка. Мужчина из племени аранда, стремящийся заручиться женихом для своей двухлетней или трехлетней дочери, договаривается с мужчиной из другого брачного класса, у которого есть сын примерно того же возраста. Точно так же поступают и матери этих детей. Переговоры не обставляются никакими особыми церемониями.
Когда дети достигают десятилетнего возраста, им сообщают о помолвке. При этом мальчику говорят, что до женитьбы он должен еще подождать, пока не начнет «расти борода», а это значит до тех пор, когда будет совершен обряд инициации. Однако со дня помолвки мальчик или девочка берут на себя известные обязательства по отношению к родителям жениха или невесты. Мальчик своему будущему тестю отдает свою охотничью добычу, а теще — собранные им съедобные растения. Точно так же поступает и помолвленная девочка. Она собирает для будущего свекра плоды, а свекрови помогает в стряпне.
И вот после того как их обоих признают достигшими брачного возраста, отцы жениха и невесты назначают день бракосочетания. Холостые мужчины обмазывают жениха черными и красными полосами. Лоб его украшают промазанным жиром красным волосяным шнурком, пояс — пучками орлиных перьев. Наряжают и невесту. Налобная повязка с подвешенными к ней хвостиками сумчатого барсука скрывает ее заплаканное лицо. Трудно понять, что это — слезы прощания с девичеством или же просто этого требует обычай.
Тем временем брат невесты и другие мужчины ведут жениха к женщинам, родственницам невесты. Мужчины останавливаются на почтительном расстоянии от женщин, и лишь жених направляется к ним. Повелительным тоном он говорит своей будущей теще: «Дай мне в жены твою дочь!» — и хватает невесту за руку. Та противится и плача цепляется за свою мать. Наконец, мать невесты встает и предлагает будущему зятю обнять плечи ее дочери. Так заключается брак. Однако весь смысл обряда бракосочетания состоит в следующих заключительных процедурах.
В день свадьбы молодой супруг отправляется с мужчинами на охоту, а его жена вместе с женщинами идет собирать плоды и коренья. Обычай требует того, чтобы новобрачный первым зашел в свою хижину и ждал там молодую супругу. Придя домой, жена молча отдает мужу все растения и плоды, которые ей удалось собрать. Муж в свою очередь отдает жене добычу и выделяет какую-то долю теще. Жена относит выделенную долю и возвращается к утру следующего дня, после чего молодожены снова уходят: он — на охоту, она — собирать плоды и коренья. Теперь первой возвращается в хижину жена. Она расчищает место для очага, разжигает костер и ждет мужа. Муж приходит с охоты, отдает добычу жене и снова выделяет теще известную долю туши. Но на сей раз он просит жену возвратиться домой в тот же день. Этими процедурами, символизирующими хозяйственные обязанности обоих супругов, окончательно оформляется бракосочетание.
Обменный брак создает иногда весьма напряженную обстановку. Женатые мужчины относятся с большим подозрением к не имеющим сестер молодым людям, оставшимся без жен. И не без оснований. Своими домогательствами холостые мужчины не только посягают на основы существующей морали. Бывает, что из-за похищения женщины из другого брачного класса возникают целые военные конфликты. Похитителя вылавливают, и старейшины обеих внутриплеменных групп собираются на особое совещание. Говорят долго, спорят и не скупятся на резкие выражения. Сначала они пытаются разрешить конфликт мирно. Как компенсацию за утрату, понесенную родственниками похищенной, родственники похитителя предлагают из своего брачного класса какую-нибудь незамужнюю женщину. Если же это предложение не принимается, тогда не миновать боя; бой этот — своего рода ордалия, т. е. божий суд. Сражение устраивается не между обеими внутриплеменными группами в целом, а только между похитителем и пострадавшим — отцом, женихом или мужем похищенной.
Собравшиеся застыли в ожидании. Старейшины обеих внутриплеменных групп уселись в кружок. В центре стоит обвинитель и рядом похищенная женщина. На некотором расстоянии ожидает своей участи похититель, вооруженный одним лишь щитом, которым ему придется защищаться от копий и палиц противника. Если из этого неравного боя похититель выйдет целым и невредимым, похищенная женщина останется с ним, если он погибнет, женщину отдадут ее законному владельцу. Если же существует подозрение, что женщина была согласна на похищение, тогда ее разгневанный владелец убьет ее на глазах у всех присутствующих.
Иногда похищение незамужней девушки происходит при молчаливом согласии обеих групп. В этом случае вооруженной ордалии, как описано выше, не происходит. Ученые полагают, что весь этот спектакль представляет собой остатки обычая умыкания невесты.
Взаимоотношения полов нередко явно противоречат принятым брачным установлениям и создают впечатление наличия остаточных элементов промискуитета. Сравнительные этнографические исследования показали, что у австралийских племен подобного рода внебрачные связи, признанные общиной, в действительности отнюдь не столь неупорядоченны, как может казаться со стороны. Даже и в этих случаях соблюдаются принципы социальной и тотемной общности! Внебрачные половые сношения допускаются при самых различных обстоятельствах. Приехал, скажем, иноплеменный гость. Хозяин дома предлагает ему женщину в порядке пирауру — так называется особое право на внебрачную половую связь. Этнографу Лейхардту, путешествовавшему по материку, не раз оказывалось столь необычное гостеприимство. В том же виде община воздает благодарность особо отличившемуся мужчине-туземцу.
Распространен обычай, когда вдовец вступает в отношения пирауру с женой своего брата. Братья, женившиеся на сестрах из другой семьи, распоряжаются иногда женами друг друга даже в день бракосочетания. Прочно утвердился обычай пирауру при совершении обрядов на празднествах инициации и тотема. Однако «кто с кем» — решается произвольно на совете старейшин, без предварительного опроса партнеров.
Правом пирауру мужчины, если не считать гостей, пользуются в течение всей жизни. Однако мы впали бы в ошибку, если бы усмотрели в этом проявление одного только сексуального инстинкта. Мужчина и женщина, получившие право пирауру, несут еще и некоторые обязательства. Мужчина в этом случае берет на себя вооруженную защиту жены отсутствующего мужчины. Та в свою очередь обеспечивает партнера по пирауру пищей. Если умирает жена партнера по пирауру, то партнерша по пирауру берет ее детей к себе и растит их как своих.
Как показал Грау, мы не можем толковать право пирауру как остаточные элементы промискуитета. По-видимому, тут перед нами «явления сравнительно поздней эпохи», которые представляют собой «лишь частичное упорядочение половых сношений вне основного брака», но отнюдь не регулирование половых сношений вообще [17] .
Как же все-таки складывается жизнь молодых женщин и мужчин при столь своеобразных взаимоотношениях полов? Жестокая борьба за существование лишает беременную женщину той заботы, которой она заслуживает. Тем не менее в трудный для нее час она не одна. Сопровождаемая старшей по возрасту женщиной она отходит в кустарник, к месту, где установлен какой-нибудь невзрачный ветровой заслон, и там дарует жизнь своему ребенку. Ее сопроводительница растирает новорожденного сухой травой и кладет его в сумку или деревянную миску. Зайти в эту родильную хижину никто из живущих в стойбище не имеет права, но отцу взглянуть на своего ребенка разрешается. Супруг проявляет трогательную заботу о роженице. В те немногие дни, когда она находится в уединении, он носит ей дрова, воду, пищу. Молодая мать-австралийка испытывает в эти часы большое счастье. Но счастье омрачается тяжелой заботой: ребенка нужно кормить и носить на руках. При переходе на новое место поселения женщине приходится носить тяжести. Часто из-за недостатка питания она кормит грудью ребенка до пятилетнего возраста. Беспокойная, трудная жизнь вынуждает иногда женщину убивать ребенка через несколько часов после родов. Ребенка убивают и по религиозным мотивам, особенно если он рождается уродом.
17
Брачные обычаи австралийцев, о которых рассказывает здесь автор, уже давно привлекают к себе внимание этнографов. О них было много споров. Правильнее говорить о существовании здесь пережитков не первобытного промискуитета, а более поздних форм группового брака. Обычай пирауру (у племен диери и других) — лишь один из таких пережитков.