Каналья или похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе
Шрифт:
И Квачи шагнул в этот пожар, оседлал багряного зверя, ринулся в дурманные волны, в мутный омут разврата и блуда и недели две тонул, захлебывался и сгорал в нечистом огне.
Все повидал и всего отведал: рай и ад, подвалы апашей и убежища шлюх, пригородные сады и тайные дома свиданий, продажную любовь и случку, которой через замочную скважину упивались немощные евнухи и сутенеры.
И в столице мира Квачи видел и осязал лишь блудницу на звере багряном — голую, с задранными ногами,— бесконечную вакханалию похоти и веселья, роскоши и наслаждения.
Сказ о возрождении старой любви и о зарождении новой
На пятый день по приезде в Париж Квачи был приглашен Исааком Одельсоном в Латинский квартал, где у него была маленькая, уютная квартирка.
Принарядившаяся Ребекка полыхала от радостного волнения. За пять прошедших лет она чуточку пополнела и еще больше похорошела.
Квачи и Реби говорили о прошедших годах, глазами пожирая друг друга.
— Обещали втроем.
— Моя племянница Рахиль работает очень далеко,— пояснил Исаак.— Потому там же и обедает, а сюда приходит только ночевать. Надо будет вас непременно познакомить, она чудесно поет...
Пообедав, Исаак встал:
— Тысяча извинений но у меня сейчас очень хороший клиент, он назначил встречу на восемь часов: придется вас покинуть.
— Мы тоже выйдем пройтись — сказала Реби и проводила мужа до дверей. Затем вернулась в комнату и бросилась Квачи на шею.
С того дня Квачи пожертвовал Ребекке два вечера в неделю.
Он снимает на Елисейских полях отель-особняк, обставленный по-парижски. С ним живут все его друзья; читающая корреспонденцию и обучающая его языку француженка Сюзанна — находка расторопного Бесо; и с десяток слуг — швейцар, лакеи, повара, грум...
Квачи легко и быстро обогатил свой французский, легко и быстро запомнил дороги и тропы этого города и вскоре усвоил повадки, манеры и правила поведения здешних рантье и фланеров.
Порой Сюзанна, помимо уроков французского, давала Квачи уроки французской любви и, надо сказать, оставалась весьма довольна усердием и способностями своего ученика.
По утрам Квачи в сопровождении грума на породистой английской лошадке совершал прогулки по Булонскому лесу. Затем пил на Больших бульварах утренний кофе; завтракал в обществе друзей в своем особняке, файф-о-клок — пятичасовое чаепитие — в "Карлтоне" или "Англии". В семь обедал у "Максима" или в "Гранд-отеле", а вечера и ночи проводил в кабаре и шантанах.
Как-то раз на выставке в "Салоне" Квачи вдруг вскинулся:
— Елена!.. Таня!.. Боже мой!.. Откуда? Какими судьбами?
Прошло больше четырех месяцев с тех пор, как Елена с Таней бежали от скандала, учиненного Распутиным в "Аркадии", и все это время они жили в Париже на бульваре Сент-Оноре, но до сих пор не знали о том, что и Квачи в Париже.
Князь Витгенштейн тоже приехал в Париж и волочился за Таней, поскольку к этому времени разорился в пух и
Квачи задумался: ему приходилось заботиться о Ляпош, Сюзанне и Ребекке, теперь появилась Елена. Не долго думая, он решил эту задачу следующим образом: "На Танины деньги я хоть двадцать женщин смогу содержать". Лишь одного не мог решить Квачи: кому подарить грядущую ночь.
В конце концов и эту задачу он решил так:
— Мне очень грустно, мои дорогие, но я не могу пожертвовать вам весь вечер! Этой ночью еду в Шалон к своему другу — виконту Шуазель, завтра он устраивает для меня охоту...— и поскольку шел между Таней и Еленой и обеих держал под руку, обеим со значением стиснул локотки и подмигнул. Затем поцеловал ручки и ушел.
В девять часов Квачи прошел по бульвару Сент-Оноре. Окна Тани были освещены.
— А если б Елена оказалась у меня? — спросила Таня через час.
— Сказал бы, что опоздал на поезд,— ответил Квачи.
— Что ты скажешь Тане, если встретишь ее утром? — спрашивала его в ту же ночь Елена.
— Скажу, что опоздал на поезд...
Так связалась между этой троицей нить, разорванная четыре месяца тому назад.
Однажды в "Кафе-Риш", когда Квачи потягивал через соломинку гренадин, возле него остановился Исаак Одельсон и упрекнул:
— Выходит, вы уже вышли на дорогу и старый Одельсон вам больше не нужен!.. Позавчера мы столкнулись нос к носу, я поздоровался, а вы даже не ответили!
— Нет, нет, господин Одельсон, я просто не видел вас, поверьте! Беседовать с вами для меня всегда большое удовольствие. Вы человек умный и опытный, а это как раз то, что мне нужно.
— Умный, опытный и порядочный! — добавил Одельсон.
— Справедливо — и порядочный,— подтвердил Квачи.— Присаживайтесь, пожалуйста, и расскажите, как поживает Реби.
— Благодарю вас, очень хорошо. Случается, заскучает без вас, но...— Исаак наклонился к Квачи и коснулся его колена,— Я сейчас здесь не один, меня ждет моя племянница Рахиль.
— Правда? — оживился Квачи.— Так зовите ее... Просите...
— Рахиль! Иди сюда, моя девочка, иди! Вот познакомься: щедрый, умный и благородный князь Багратион-Квачантирадзе.
— Присаживайтесь... Заказывайте, что вам угодно... Гарсон!
— Оказывается, грузинский царский род Багратионов,— обратился Исаак к Рахили,— потомки нашего библейского царя Давида.
— Неужели? — удивилась Рахиль.— Но как? Каким образом?
— Да,— подтвердил Квачи и рассказал древнюю легенду.
Исаак вдруг вскочил:
— Я скоро... Маленькое дельце...— и припустил за кем-то.
Квачи сперва внимательно оглядел Рахиль, затем придвинулся к ней так тесно, что их бедра и плечи соприкоснулись.
Рахиль была женщиной совсем иного типа, чем остальные одалиски гарема Квачи. Высокая, тонкая, белокожая, чуть веснушчатая, зеленоглазая, с удлиненным овалом лица, такая броская и привлекательная, что ни сидящие вокруг, ни проходившие мимо не могли оторвать от нее глаз.