Канарский вариант
Шрифт:
Освоение каждого прибора обходилось в пять сотен долларов, за меньшую цену специалист-электронщик не соглашался и пальцем пошевелить, утверждая, что данный акт - федеральное преступление, грозящее тремя годами тюряги, а кроме того, любая ошибка в манипуляциях с подключением дополнительных микросхем, позволяющим влезть в бортовой компьютер, чревата выбросом на табло специального значка «S», увидев который полиция и таможня машину за пределы страны без проведения расследования не выпустят.
Может, набивал себе электронщик цену, но гарантии давал твердые, а потому
Платили мы и за охраняемую стоянку, и за номерные знаки давно ушедших в небытие автомобилей, ибо гнать машины без номеров в порт Элизабет, располагавшийся за мостом Верразано, означало залет в полицию и далее - в ту же тюрягу за езду без обязательной страховки и опознавательных аксессуаров.
С другой стороны, риск попасться с фальшивыми номерами предусматривал ответственность еще более суровую, однако платить четыреста долларов за грузовик-перевозчик с платформой было по меньшей мере глупо. Тем более, Мопс сумел договориться с каким-то знакомым ему русскоязычным полицейским, вызвавшимся сопроводить нас в порт на своей бело-черной телеге со светомузыкой за куда более скромный гонорар.
Угрюмый Аслан, отвечавший за инспекцию автотовара, не отличался той дотошной привередливостью и капризами, которых мы первоначально опасались. Машины осматривал поверхностно, а деньга на их приобретение выдавал исправно, небрежно кидая на капот своего «кэдди» из наручной сумочки увесистые пачки наличных и забирая себе автомобильные паспорта.
Через две недели ударного труда я доложил Соломоше, что парк «линкольнов» укомплектован, его доля у меня на счету и подошло время перегона машин в порт.
В ответ партнер поведал мне неутешительные московские новости: сорвались один за другим три контракта, мы ушли в финансовый минус, проклятая редакция повышает аренду, ибо намеревается заняться изданием поэтических сборников, которыми беден рынок - по причине, как полагает Соломон, их объективной невостребованности, однако, что докажешь этим упертым литературным долдонам? То есть поводов для головокружения от успехов у нас нет, тем более что портфель конструктивных коммерческих идей абсолютно пуст.
Приехав на стоянку, я застал там Аслана, блуждающего возле машин в компании какого-то латина с разбойничьей, в затейливых шрамах рожей, одетого в джинсы, простеганную куртку на гагачьем пуху и чепчик с длинным козырьком.
Выслушав мой доклад о начале операция перемещения автомобилей в порт, кавказец, кивнув на латина, изрек:
– Этот парень - хороший механик, он посмотрел телеги, нашел две сомнительных…
– Каких еще сомнительных?!
– заверещал я.
– Начинается! Ты же все принимал, все видел…
– Спокойно, друг - заметил мой визави невозмутимо.
– Не порть себе нервы. Я прозевал, я и отвечу. Давай ключи и номера.
– Апорт?
– И в порт сам пригоню.
– Но что за проблемы-то?
– искренне озадачился я.
– Гляди.
– Аслан подвел меня к одной из машин, указал под днище.
– Видишь пятно на асфальте? Это бензин. Возможно, микротрещина в баке. Или же в бензопроводе. У другой «тачки» - то же самое.
Я не нашелся что возразить. Со стороны Аслана было даже благородно освободить меня и от лишних трат, и от разъездов по станциям, а уж тем более - взять на себя криминал перегона «линкольнов» в порт.
– Ну, если какие расходы… - промямлил я.
– Мы готовы, все-таки упущение…
– Я дал «добро», пусть у меня голова и болит, - равнодушно отрезал чеченец. Добавил нехотя: - У нас так принято…
Глядя вслед отъезжающим «линкольнам», я пребывал в изрядном недоумении, ибо все случившееся выходило из устоявшихся в моем сознании стереотипов. Суть Аслана я интуитивно понимал, находя ее сутью бандита и мерзавца; ничего, кроме негативных эмоций, этот субъект во мне не вызывал, а зная к тому же ухваточки его соплеменников - крайне жестких в коммерции, никаких поблажек не допускающих и с наслаждением использующих любой твой промах, я обескураженно сознавал, что мои оценки данной народности и ее здешнего американского представителя, видимо, излишне однобоки и категоричны.
Вскоре прибыл Мопс с подручными водилами, и первая колонна машин, сверкая на солнышке отполированным лакокрасочным покрытием, покатила в сторону корабля.
Из порта мы с Мопсом возвращались в Бруклин на его громыхающем ветеране американских трасс.
Я сетовал на то, что, всецело занимаясь контрактом, упустил из виду личные выгоды: к примеру, покупку дешевой резины, которую за бесценок продавал один мой знакомый, бывший москвич, владеющий ныне станцией техобслуживания в Куинсе.
– Дай «тачку», - просил я Мопса.
– Завтра с утречка скатаю к Валерке, куплю у него всякой всячины, а то в Москве ей цена антиконституционная… Доставка к тому же дармовая, грех не воспользоваться…
– Вот… все на мне расчет строят, - бубнил Мопс.
– Была бы у тебя эта всячина, если б не я…
– Золотой ты мой!
– подтверждал я.
Валеру, носившего в американской действительности имя Уолтер, я обнаружил в подсобке за ремонтом проколотого колеса.
– Запчастей не подбросишь, хозяин?
– О, ты снова здесь, - без особенного удивления констатировал механик, вытирая руки обрывком драного полотенца.
Он был одет в замасленную кепочку, черную спецовку, дырявые джинсы и тяжеленные кожаные башмаки с округлыми облупившимися мысами.
Мне же виделся иной Валера - холеный, в белой рубашечке с пестрым галстуком, наимоднейших штиблетах… Тот, московский преуспевающий делец.
Некогда он - хозяин фирмы, занимающейся реконструкцией Московской окружной дороги, греб бюджетные денежки, входил в высшие сферы, баллотировался в депутаты Думы и как-то раз, решив передохнуть от деловой и великосветской суеты, с женой и ребенком отправился развеяться и погулять в Соединенные Штаты.
Взял крупный бизнесмен Валера пятьдесят тысяч долларов на мелкие расходы, поиграл в казино в Атлантик-Сити, позагорал в Майами, поглазел на струи Ниагарского водопада и через две недели, проснувшись в номере отеля «Хилтон», пересчитал оставшуюся наличность, составившую двенадцать тысяч.