Канцелярская крыса
Шрифт:
Стрельба в Редруфе?.. По счастью, выпитый ром достаточно размягчил нервы Герти, он даже не вздрогнул. Хотя мог бы. Именно в Редруфе он снимал квартиру. И именно констебли из Редруфа при иных обстоятельствах вынуждены были бы тащить в носилках обезображенное тело полковника Уизерса, расстрелянного на пороге собственного дома. При иных обстоятельствах.
— Ужасно, — фальшиво сказал Герти, крутя в руках пустой бокал и стараясь не встречаться взглядом с мистером Шарпером, — Признаться, ничего об этом не слышал.
— Правда? — мягко, почти ласково вопросил секретарь.
Сквозь
Не человек. Хищник. Пантера. Оборотень.
Герти и сам не заметил, как вжался спиной в спинку кушетки. Из-за доброжелательной улыбки мистера Шарпера, царапающей душу, любая принятая Герти поза оказывалась напряженной и неестественной. Так же, как и любое выражение лица.
Не смотреть ему в глаза, не смотреть ему в глаза, не смотре…
— Я ценю многие ваши качества, полковник, — сладко жмурясь от удовольствия, произнес мистер Шарпер, — И скромность, без сомнения, в их числе. Вы знаю, что вы необычайно скромны и склонны оставлять в тени собственные подвиги. Как тот случай на Суматре, когда вы, будучи укушенным ядовитой змеей, семеро суток добирались до ближайшего лагеря… Но есть случаи, когда долг перед Канцелярией требует отбросить скромность.
— Откуда вам стало известно? — мрачно поинтересовался Герти.
— Я знаю про каждый выстрел в городе, — взгляд мистера Шарпера мгновенно стал серьезен, — Так что будет лучше, если вы поведаете мне все, полковник.
Герти вздохнул. Таиться было бессмысленно.
— В меня вчера стреляли.
— Это мне уже известно, как вы понимаете. Что именно произошло?
— Какой-то человек окликнул меня на пороге дома, в котором я снимаю квартиру.
— Он вам знаком? — быстро спросил секретарь, — Кто это?
— Абсолютно незнаком. Никогда в жизни не видел.
— Насколько я понял, он стоял практически в упор?
— Так и было. Но на нем была шляпа, так что я почти не разглядел его. К тому же, все длилось пару секунд…
— Какие-то приметы?
— Почти отсутствуют. Очень… невыразительная внешность. Белый, похож на европейца. Средних лет, без бороды, ничего прочего не заметил. Самый обычный человек, не привлекающий внимания.
— У вас есть предположение, чей приказ он мог выполнять? — напрямик спросил секретарь, задумчиво поглаживая папиросной гильзой идеально подстриженные усы.
— Ни малейшего представления.
— В последнее время вы вели какие-нибудь важные дела?
Герти сделал вид, что напрягает память.
— Не настолько важные, чтоб стоить чьей-то жизни. Признаться, я сам в замешательстве. Не предполагал, что кто-то в Новом Бангоре может позариться на мою жизнь…
Мистер Шарпер придвинулся к Герти одним единственным шагом, столь быстрым и бесшумным, что возникло ощущение, будто господин секретарь преодолел несколько футов в бесплотном состоянии.
— Как это произошло?
Об этом Герти спрашивал сам себя, когда лежал на острой брусчатке тротуара, разглядывая гроздья серебристых звезд на ночном небе. Удивительно много звезд видно в южном полушарии, в Лондоне и близко не увидишь подобной картины
Как это произошло, мистер Уинтерблоссом?..
Восстановить события в мелочах оказалось необычайно сложно, хотя с того времени прошло менее десяти часов. Герти помнил чужое незнакомое лицо, летучий и кажущийся совершенно тут неуместным запах ванили, перемежающийся вонью кошачьих помоев. И рвущие ночь в клочья вспышки пистолетных выстрелов.
— Он выстрелил в меня. Четыре раза.
— Он что-то сказал перед этим?
— Нет. Ничего. Сразу начал стрелять.
— Вот как… — мистер Шарпер хищно прикусил папиросу, — Дальше!
Дальше все произошло само собой, без всякого участия Герти. Мир превратился в череду картинок, вроде тех, что демонстрирует зрителю специальный автомат, стоит бросить в него пенни, только картинки эти были перепутаны и шли без всякого порядка, вразброс, и с невероятно быстрой скоростью, так, что едва успевал схватывать глаз.
— Он направил револьвер прямо на меня. Нас разделяло едва ли два фута.
— Стрелял в упор, — пробормотал мистер Шарпер, — Хотел наверняка…
— Полагаю, что так.
— Но как… как вам удалось увернуться от четырех пуль, выпущенных с такой близкой дистанции?
Герти помнил, как увидел дуло револьвера, устремленное ему в лицо. Как попытался выхватить из трости клинок, но тот заел, у трости имелась хитрая защелка… Тогда он схватился за револьвер в кармане пиджака и рванул его на себя, но тот зацепился курком за ткань и намертво застрял.
Дуло револьвера было черно и пусто, как замочная скважина, ведущая в темную комнату. Но Герти знал, что спустя долю секунды из него вырвется фонтан обжигающего огня. На таком расстоянии не промахиваются. Знал он и то, что не успеет ничего сделать. Завопив от ужаса, Герти попытался отпрянуть, одновременно потянувшись рукой за дерринжером на правой лодыжке…
Дальше он сам ничего не помнил. Загрохотали выстрелы и что-то так больно ударило его под ребра, что выбило из груди весь воздух. Он покатился по мостовой, чувствуя, что пробит во многих местах и истекает кровью. Удивительно, собственная кровь показалась ему холодной. Сквозь звон в ушах он едва слышал звуки бегущих шагов — его убийца бросился бежать, как только выполнил свою работу.
«Вот как оно умирать», — подумал Герти, чувствуя щекой шероховатое касание камня.
В этот краткий миг, отделяющий человеческую душу от вечности, оно показалось ему почти приятным. Звезды в ночном небе стали выглядеть по особенному. Как ангельская пыль, растворенная в воздухе. Герти смотрел на них, изо всех сил пытаясь держать глаза открытыми, но он знал, что долго это не продлится. В этот миг он забыл про все. Про Канцелярию с ее крысами. Про Бангорскую Гиену, рыщущую где-то в ночи. Забыл даже про Гилберта Натаниэля Уинтерблоссома, который вдруг оказался где-то позади, какой-то неважной щепкой, бултыхающейся в ручье. Перед ним открывалась вечность. И он молился только о том, чтоб ему было отпущено еще несколько секунд, которые он сможет провести, глядя на звезды…