Канцлер
Шрифт:
Я едва успел откатиться в сторону прежде, чем второй удар с гулким грохотом врезался туда, где только что была моя голова. Во все стороны полетели камни – будто снаряд попал. На мое счастье, немец промахнулся, подарив мне пару лишних мгновений – их как раз хватило вскочить на ноги, метнуться в сторону и снова приготовиться отбить атаку.
Очередной я выпад я встретил во всеоружии – насколько это вообще было возможно. На этот раз Щит принял удар вскользь, я удержался на ногах – и даже каким-то чудом успел швырнуть в ответ два заклятья разом – Булаву и Серп с одной руки. От стены дома во все стороны полетели искры вперемешку со штукатуркой и осколками
Проклятье… Если бы я мог его нормально разглядеть!
Нет, конечно, он не стал полностью невидимым – такое вряд ли умела даже магия самых высоких классов. Мне приходилось видеть, как Багратион прячется в тени, сливаясь с ее чернотой полностью – но тогда он скрывался, притаившись без движения. А мой нынешний противник двигался – да еще как! То ли какое-то особенно хитрое плетение, то ли врожденный Дар позволяли ему разгоняться до скоростей, не подвластных даже сильным Одаренным… Во всяком случае – мне.
И всем, кого я знал лично.
Магия не только ускоряла немца, но и будто каким-то образом меняла свойства самого его физического тела, превращая офицера Абвера в расплывчатый силуэт, который почти сливался с окружавшей нас темнотой. Едва ли он мог поддерживать такое состояние долго – поэтому и спешил разобраться со мной поскорее.
А я видел его, только когда ублюдок начинал двигаться.
Снова едва заметная тень, скользящая над мостовой – и снова удар, способный разорвать надвое автомобиль. Неудивительно, что немец не демонстрировал полноценный магический заклятий – на такой скорости самый обычный удар кулаком оказывался куда смертоноснее и эффективнее любого заклятия, и запросто раскрошил бы мне ребра даже под накачанными под завязку энергией Источника Латами – а то и сломал бы шею или превратил бы в месиво все внутренности.
– Иди сюда. – Я выпустил из ладони метровый Кладенец. – Подойди – и отправишься в Вену по частям.
В ответ раздался едва слышный смешок – и только он и выдал снова ринувшегося в атаку немца. На этот раз я успел не только защититься, но кое-как ударить в ответ – коряво, наотмашь и без особой силы – и все же достаточно быстро, чтобы зацепить проворную и почти бесплотную тень. Послышалась ругань, огненный клинок полыхнул искрами, вскрывая чужую броню – и на мостовую брызнула кровь.
Совсем немного – вряд ли рана оказалась серьезной, тем более для Одаренного такого класса. Но зато теперь я хотя бы убедился, что сражаюсь с живым человеком, а не с каким-нибудь бесплотным злобным духом из катакомб Ватикана, которому взбрело в голову поохотиться за тем, кто потревожил его покой.
Да и немец наверняка сообразил, что меня так просто не возьмешь – и больше не лез на рожон. На мгновение во дворе стало так тихо, что я даже начал переживать – не решил ли враг удрать вместо того, чтобы честно закончить драку.
– Ну, где же ты?.. – пробормотал я, осторожно водя Кладенцом из стороны в сторону и медленно пятясь к арке, чтобы прикрыть ее спиной. – От меня не спрячешься.
Прятаться немец и не собирался: если царапина и оказалась болезненной – сил она его точно не лишила, а злости – даже добавила. Резервом и чистой силой Дара он мне все-таки, похоже, уступал – зато преимущество в скорости разыграл по полной. Воздух вокруг снова зарябил, и удары посыпались со всех сторон одновременно. Первый я принял на Щит, второй кое-как парировал огненным клинком, но третий все-таки достиг цели: правое бедро чуть ниже пояса взорвалось болью, и меня снова швырнуло
К счастью, вторая еще осталась при мне – и я успел кое-как отползти и кое-как закрыться от очередного удара. Двумя руками – на ответные выпады сил уже не было. Вздумай противник чуть схитрить и ударить заклятьем или подсунуть руку под блок – наверняка без труда вспорол бы Латы и вырвал из моего живота кишки. Но горячка боя, похоже, полностью снесла ему крышу – и вместо хитрых финтов немец принялся просто меня избивать. Едва видные в темноте под аркой кулаки-кувалды с грохотом опускались на Щит, буквально вколачивая меня в мостовую. Уши закладывало от шума, голова дергалась, каждый раз врезаясь затылком в камни, во все стороны летела пыль и мелкое крошево.
Но Щит все-таки держался. Я намертво вцепился в родовой Источник, подчистую высасываю все, до чего мог дотянуться. Опустошенный резерв с жадным воем втягивал магию – и тут же целиком отдавал ее, сохраняя избитое тело. Поединок двух Одаренных, равных… ладно, почти равных мастеров боя превратился в банальную потасовку. Грубую, страшную и совершенно не блиставшую ни изяществом, ни даже осмысленностью: немец колошматил меня, я защищался. Это вряд ли длилось дольше нескольких мгновений – но и они показались вечностью. У кого-то непременно должны были закончиться силы.
И у меня их все-таки оказалось чуть больше.
Удары сначала стали чуть слабее, потом чуть реже – и когда немец окончательно скис и дал мне вдохнуть, я врезал в ответ. Почти не целясь, наотмашь, не кулаком, даже не заклятьем – чистой силой Дара, разом опустошая все остатки резерва. И промахнуться с такого расстояния было попросту невозможно: волна сырой и почти бесконтрольной мощи хлынула из моих ладоней, хлестнула из арки во двор, прокатилась над мостовой – и устремилась дальше, вверх, снося стекла в окнах и срывая черепицу с крыш.
Немца отшвырнуло на три десятков шагов и с хрустом впечатало в стену. Он на мгновение словно прилип к ней, но когда из меня перестала лупить магия – повалился вниз. Не полупрозрачной тенью, а самым обычным человеческим телом, изломанным и похожим на то ли мешок с костями, то ли на марионетку, вдруг лишившуюся веревок.
Даже сильного Одаренного такой удар должен был прикончить – или хотя бы вырубить на несколько часов. Но немец не только уцелел, а еще и попытался подняться. Сначала на четвереньки, потом на одно колено…
И только потом рухнул обратно на камни: я все-таки успел чуть раньше. Проковылял через двор на подгибавшейся ноге и врезал – без всякой магии. Просто пнул под ребра и добавил кулаком в челюсть. И только потом уселся на поверженного врага сверху и зажег на ладони крохотного Горыныча. Не для острастки – вряд ли хоть кого-то из нас сейчас испугало бы заклятье, сотворенная на жалких остатках резерва – только чтобы рассмотреть того, кто только что чуть не вышиб из меня дух.
Вблизи боец-невидимка выглядел не таким уж и грозным: невзрачным и тощим – не жилистым, а скорее даже хрупким. Сложно было поверить, что в тщедушном теле ростом на голову ниже меня могла скрываться такая силища. Да и лицо у немца оказалось под стать: совершенно никакое, обычное. Узкое, гладко выбритое, с водянистыми рыбьими глазами, недобро зыркающими из-под влохматившейся челки, в которой темных и седых волос было примерно поровну.