Канцлер
Шрифт:
– Не русский что ли? – делано нахмурился Сергеев обнимая за плечи храбреца.
– Русский, – подхватил с земли пенал с вещами погранец. – Мама была поклонница советского композитора Карла Эриковича Раутио. А фамилия тоже известная…
– Отличная фамилия, – согласился я. – Полетишь с нами?
9. Первый контракт
Фрунзе оказался снайпером. Служил в Восьмом корпусе Пограничной стражи на Марсе, потом его перекинули на Тотлебен-2 где как раз начались стычки с Портой.
–
«Сорок девять комнат на двух этажах. Одинаковых, казарменного типа. Хотя я бы всё же отнёс их к офицерским. Это точно не музей. Первый этаж с его залами, библиотекой и экспозициями скорее для отвода глаз», – думал я, закрывая дверь последней комнаты и заглядывая в новенький санузел с кабинками с одной стороны стены и душевыми с другой, имеющийся на каждом этаже. Блин, тут даже пункт боепитания имелся в противоположной части коридора прямо напротив лестницы. Вроде кладовка как кладовка, но с решёткой оснащённой электронным замком вместо двери и полками подозрительно похожими на оружейные.
На первом этаже есть ещё несколько комнат повышенного комфорта (настоящие апартаменты) плюс кабинет руководителя, на нулевом – подземное бомбоубежище-склад с ангаром, да это место словно создано для ЧВК. Чем дальше, тем больше мне хотелось пообщаться с госпожой Знаменской об этом Колдфилде. Вот только скоро ли свидимся…
Спускаясь по ступеням вниз, я ещё раз вспомнил шрам на голове Фрунзе. Потомственный военный, а понижен в категории, а затем вообще списан. Как ему интересно было принять такое и почему не стал подавать рапорт на апелляцию? В конце концов, специалист его уровня мог остаться в войсках инструктором. Карл же снял все средства со своего банковского счёта и переехал на Периферию, здесь и налоги меньше и имперский рубль в цене. Открыл автосервис, который через пару-тройку лет прогорел, продал остатки бизнеса и отправил кругленькую сумму своей первой жене и дочери на Никулине. С тех пор слоняется по местным мирам берясь за любую работу. Странно… Позывной у него тоже был забавный.
* * *
– А почему «Савицкая»? – делая глоток кофе из кружки спросил Горелов.
– О, это интересно! – улыбнулся я, возвращая кружку себе. – Лариса Савицкая в 1981 году была единственной выжившей при авиакатастрофе. Представляешь самолёт рухнул с высоты пяти километров, а она выжила.
– Ничего себе! Тогда ведь никаких защитных костюмов не было.
– Какие костюмы, Слава? Она была гражданская они с мужем летели домой со свадебного путешествия.
– Так, я не понял. А Фрунзе тут причём?
– Через полтора года после начала службы взвод его возвращался с учений на десантном корабле. В него ударила молния из-за чего был повреждён стабилизатор. И надо же так было случится, что за пару километров до базы угодили в турбулентность. Машину тряхануло, перевернуло и они рухнули с высоты шесть с половиной км.
– Сколько выжило? – рука Горелова снова протянулась к моему кофе.
– Слава, да сходи уже себе сам налей! – засмеялся я тем не менее разжимая пальцы. – Выжил только Карл. И то благодаря «Покрову». Сломал
В дальнем конце заднего двора нашей крепости-музея со вчерашнего дня появилась самодельная клетка с голубями. Кирсанов натянул сетку рабицу на дощатый каркас и алле-оп! Птички были ранены во время атаки на крепость (оказались на земле вместе с рухнувшими под огнём мелкокалиберной пушки деревьями, оглушены взрывами) и Бородина подобрала их, чтобы выходить. Никогда не любил птиц, но сейчас их курлыканье меня успокаивало. Света возилась не только с голубями, уже три дня за ней таскался щенок с обожжённой лапой про которого она тоже не забывала.
– Шрам на голове Фрунзе – это серьёзная травма и она явно получена не во время падения про которое ты мне рассказал, – тоже посмотрел на кузину Слава.
– Верно, – кивнул я завороженный зрелищем сыпавшегося на пол клетки зерна. – Тут ещё одна фантастическая история. Неподалёку от Куропаткина «Ворон» погранцов с которыми летел наш Фрунзе получил сигнал бедствия. Транспортник казначейства был атакован наёмниками «Синдиката». Когда ребята заходили на посадку их сбили ракетой. Они рухнули с высоты почти четыре километра. Выжило шестеро, но все были ранены. Тем не менее вели бой. Самураи, поджав хвост сбежали, гражданские спасены, Фрунзе опять выжил. Один.
– Вот так история, – допил моё кофе Горелов.
Мы чуть-чуть помолчали, наблюдая за Светой, а потом я задал вопрос, который должен был быть задан давно:
– Что подвигло тебя уйти со службы?
– Формально, я в длительном отпуске после окончания Академии, – ответил Слава чтобы надолго замолчать.
Я не торопил товарища видел, что он просто пытается справится с нахлынувшими на него эмоциями и чувствами.
– Мой отец после службы выслужив дворянство осел вместе с семьёй старшего брата Александра на Бенуа. Позарился на новую имперскую программу по заселению окраин. Тогда туда много кто рванул – чернозём, дешёвые продукты, регулярные дотации от государства опять же.
– Света с отцом была?
– Нет, она в этот момент лежала в госпитале на Самусенко. Чуть не сгорела в БМП после того как подбитую машину залили из ручного огнемёта.
Только сейчас я понял, что редкие вьющиеся волосы на голове женщины выглядели подозрительно, так же, как и несколько почти не заметных красных пятен на лице (впрочем, сейчас обожжённых лечат не в пример лучше, чем в XX и XXI веке и через несколько месяцев следов не останется).
– Незваные гости? – решил помочь снова замолкшему Славе я, зная по новостям и сводкам, что на Бенуа случаи бандитских налётов имели место.
– Да, братья собрали из местных что-то вроде ополчения, и парочку раз серьёзно наподдали мародёрам. Даже технику какую-то у них сожгли. Смерть моего отца, дяди и его семьи была местью этих гадов. Я даже не смог выяснить кто это сделал «Синдикат», конфедераты или вообще какой-нибудь пиратский сброд!
Рассказанное Гореловым меня совсем не удивило. Каждая мразь сейчас мечтала урвать хоть что-то у процветающей Империи.
– Надеешься это сделать?
– Выяснить кто? – Слава бросил пустую кружку проходящему мимо Сергееву. – Мы оба надеемся.