Канцлер
Шрифт:
– Ты бредил, - осторожно ответил тот, снова усаживаясь за стол.
– И превращался в волка, - немедленно дополнил Рогнар, пристально глядя на хозяина.
– Надолго?
– голос Канцлера прозвучал спокойно, но поза стала более напряжённой.
– Минут на двадцать.
Ламберт кивнул и потянулся к тарелке.
– Овсянка? Ну что ж...
– С тобой раньше такое случалось?
– осведомился Вартек.
– Да, я иногда охочусь с местной стаей, - ответил Канцлер так невозмутимо, как будто сообщал, что иногда играет на бильярде.
– Правда, в бессознательном
Вартек наблюдал, как его пациент с завидным аппетитом уничтожает кашу.
– Но твоя физиология... хоть и не вполне обычна, но совершенно не характерна для оборотня.
– Вероятно, потому что я не оборотень.
Покончив с завтраком, Канцлер пояснил:
– Оборотень представляет собой единение двух сущностей: человека и волка, человека и лисы, человека и змеи, дракона, павлина. Встречал я и такого однажды. Удивительно тупое создание, в обеих ипостасях. У меня сущность одна. Я просто иногда изменяю её форму. Разумеется, этот процесс имеет и обратную связь, другое тело имеет свои инстинкты, гормоны и рефлексы, так что слишком долгое пребывание в изменённой форме может иметь неприятные последствия для сознания. Но я стараюсь не злоупотреблять.
– Это... какая-то магия?
– Н-не думаю. По крайней мере, я о такой школе не слышал. И мана на переход не требуется.
– Где же ты этому научился?
– спросила Камилла.
Канцлер пожал плечами.
– Не знаю. Не помню. Мне кажется, я всегда это умел.
– А я всё голову ломал, - задумчиво сказал Рогнар, - как ты мальчишкой в лесу прятался. Даже я найти не мог. А ты, оказывается, в волчьем логове тихорился.
– Нет, - мотнул головой Ламберт, - тогда я предпочитал воронов. На волков в нашем лесу, если помнишь, слишком часто устраивали облавы.
Глава 3. Откровенность за откровенность
«Дом на холме», 32 г. э. Леам-беат-Шааса
После проведения дотошного осмотра Вартек заявил, что Канцлер здоровее его самого, отменил все назначения, рекомендовав только обильное питание с преобладанием мяса над злаками и прогулки на свежем воздухе, чтобы вернуться в прежнюю форму.
Камилла провела в «Доме на холме» несколько дней, прежде чем на её имя пришло письмо с гербом кесаря. Изучив его содержание, сенатор долго сидела, глядя в окно и обдумывая свои дальнейшие действия. Наконец она встала и пошла на звуки пианино, разливавшиеся по дому. Канцлер импровизировал. Мелодия была задумчивой и немного печальной.
Некоторое время она следила за его пальцами, как всегда производившими на неё завораживающее действие. Не поднимая головы, он спросил:
– Ты получила новое назначение?
– Консульство на три года.
Мужчина кивнул, как будто ожидал этого.
– Поезжай.
Подойдя со спины, девушка положила руки ему на плечи.
– Ты уверен, что хочешь этого?
– её голос чуть было не дрогнул.
– Я уверен, что этого не хочу, - спокойно ответил Канцлер и прекратил играть.
– Но сейчас это будет правильнее всего. По нескольким независимым причинам.
– Какие же это причины?
Он встал и мягко привлёк её к себе.
– Во-первых, есть одно дело, которое я не могу оставить незавершённым. Я ещё не обладаю всей полнотой информации, чтобы начать действовать... и в любом случае, пока ты здесь, я не способен ни к какой полезной активности.
– Почему?
– удивилась Камилла.
Канцлер вздохнул.
– Потому что я взрослый мужчина со здоровыми инстинктами, на подавление которых с каждым днём твоего пребывания рядом со мной сил требуется всё больше.
Её взгляд стал недоверчивым.
– Тогда почему ты никогда... ты даже не пытался...
– Помнишь, как мы ездили в горы?
– вдруг спросил он.
– В храм Сумеречного бога? Да, конечно.
– Ты была такая решительная, такая целеустремлённая, - его голос звучал мягко и мечтательно.
– В твоих глазах горел азарт... ты так напряжённо пыхтела, пытаясь не отстать от меня.
Камилла смутилась и спрятала лицо у него на груди.
– Я никогда до этого не лазила по скалам.
– Но, тем не менее, на каждой остановке ты рассказывала мне о горных народах, их культуре, вере и обычаях. Эпизоды их истории, забавные или трагические, легенды о фейри и некромантах... даже если бы ты повествовала просто о глиняных черепках, я был бы очарован одним звуком твоего голоса. Впервые в жизни я осознал, что влюблён.
– Почему же ты ничего мне не сказал?
– Помнишь нашу первую ночёвку?
– В пещере? Да, ты насыпал горку мелкого песка... и на неё мы положили твой плащ, а накрывались моим...
– Было довольно холодно, - подхватил он, и ты уснула, прижавшись ко мне. Я чувствовал биение твоего сердца, твой женственный, дурманящий запах... я целовал твои волосы, глаза, шею... губы... не в силах остановиться. Но ты проснулась и оттолкнула меня с нескрываемым отвращением. Ты кричала, что не для того оставила семью и родину, чтобы попасть в грязные лапы похотливого...
– Ничего этого не было, - перебила Камилла, поражённо глядевшая на него.
– Не было, - согласился Канцлер.
– Это был только сон. Правда, очень реалистичный и приснившийся на священной горе. Но только сон. Я проснулся от ужаса, когда увидел, как зашевелилась осыпь под твоими ногами, но ты так и не посмотрела вниз, в пропасть, не отрывала от меня взгляда, полного ненависти и презрения. В холодном поту я пролежал до самого рассвета, боясь пошевелиться, а ты спала, доверчиво склонив голову мне на грудь.
– Так из-за этого ты был всегда так сух, даже холоден со мной? Избегал личных встреч?
– Первое давалось мне тяжелее, чем второе. За эту экспедицию я извёлся, пытаясь держаться от тебя подальше. Когда ты ходила к развалинам, я крался за тобой, как тень. Кстати, того разрисованного волхва я поймал, когда он тоже следил за тобой.
– Я даже не подозревала...
– Ты считала меня железным Канцлером, которого можно брать за руку, обнимать ночью и расчёсывать, пока он спит, - улыбнулся Ламберт, - не опасаясь никаких последствий.