Канцтовары Цубаки
Шрифт:
Нижайше прошу извинить, если столь важные для меня слова вдруг покажутся Вам неучтивыми.
Любезно присланную Вами говядину мы пожарили как скияки и с удовольствием съели втроем. Воистину говядина «Мацусака» — мясо премиум-класса! Мой сын пробовал этот деликатес впервые в жизни. Огромное Вам спасибо.
И тем не менее с огромным смущением в сердце вынуждена напомнить Вам, что мой муж — служащий, а сын уже
Как бы ни печалило расставание с Вами, я продолжу нести в этот мир свет и мудрость учения, которое Вы мне преподали.
От души желаю Вам крепкого здоровья при любых обстоятельствах.
Будьте счастливы.
Я закончила — и воздух с шумом вырвался у меня из груди.
Мне даже послышалось резкое хлопанье крыльев, будто стайка напуганных птиц разлетелась из-под ног в разные стороны.
На следующее утро я перечитала письмо и положила его в конверт.
Письма супервежливого формата по древней традиции складываются втрое, после чего углы у верхнего и нижнего полей загибаются треугольниками.
В конверт я решаю положить бледноватый цветочек ифейона, что расцвел сегодня на заднем дворе. Ифейон обычно увязывают с «печалью разлуки», так что не помешает.
Вывожу на конверте адрес получателя.
Переворачиваю и уже мелкими буквами прописываю адрес Май-тян.
На этом все…
— Поппо-тян? У меня к тебе просьба! Не возражаешь? — слышу я голос соседки, как только заканчиваю утреннюю уборку.
— Я сейчас! Секундочку!
Сунув в рот остатки вчерашней ячменной лепешки, вскакиваю из-за стола и распахиваю окно. Синеву над головой рассекает долгий, в полнеба, белый след самолета.
— Очень прошу! Можешь забежать ко мне прямо сейчас? — добавляет госпожа Барбара. Сегодня ее голос звучит как-то сдавленно.
Как была, в шерстяной пижаме, я спешно всовываю ноги в пляжные сандалии и подбегаю к садовой оградке.
Она подползает ко мне со своей стороны оградки. В скрюченной позе и двигаясь боком, точно какой-нибудь краб.
«Может, шею свело во сне?» — тут же думаю я.
— Прости, что потревожила… Но больше некого попросить! — с трудом говорит она и, чуть покраснев от смущения, просит меня застегнуть ей пуговицы любимой кофточки на спине.
— Мне правда очень неловко! Ты ведь так занята… — продолжает она извиняться.
— Вовсе нет! Сегодня у меня выходной! — отзываюсь я, застегивая пуговку за пуговкой.
Как бы там ни было, кофта и правда роскошная. Цвета черной земли, а пуговки на спине — красные, белые и голубые.
— Кофточка у вас просто блеск! — говорю
— Ох! Да какой там бренд? — усмехается госпожа Барбара. — Ей уже полвека! Моя мать носила ее чуть ли не каждый день. Ну а я надеваю только зимой, когда холодно. Недавно пуговицы на новые заменила, да все никак не привыкну… Помнишь ту пуговичную лавку у самого вокзала, напротив торговых рядов?
— Точно, была такая… Названия, правда, не помню.
— Вот там и купила, а пришивала уже сама. Раньше могла спокойно застегивать каждую, но в последнее время прямо беда. Руки совсем не гнутся!
— Для меня это сущий пустяк. Всегда зовите, как только понадоблюсь!
Легким движением руки она поправила волосы, разметавшиеся по плечам. Густые и серебристые, будто свитые из паутины.
— Серьезно? Вот спасибо! — Она лукаво улыбается. — Если так, пожалуй, и правда еще позову… Но скажи-ка мне, а что у тебя за планы на выходные?
— Да пока никаких.
— А сакуру встречать не собираешься?
— Хорошо бы! Уже вот-вот зацветет!
Любоваться первыми цветами сакуры меня всегда водила Наставница. И неизменно в парки храма Данкадзура, вспомнила я.
— А я хочу собрать вечеринку у себя дома, — говорит она вдруг. — Придешь?
— Что… Можно?
— Ну конечно! Все чего-нибудь принесут понемногу, так и отпразднуем. Мой садик тебе из окна не видно? Ты даже еще не знаешь, какие там чудесные сакуры! Вот и соберу под ними старых друзей, пускай все порадуются. В основном, конечно, все такие же старушки. Сколько этим сакурам осталось цвести — бог его знает…
— Ну зачем вы так?
— Ох, Поппо-тян! Только не делай печальное лицо! В любой жизни наступает момент, когда перестаешь шевелиться.
Так-то оно так, согласилась я. Но мне все же очень хотелось, чтобы госпожа Барбара шевелилась как можно дольше.
— Значит, сакура на дому? — слезаю я с грустной темы. — Вот здорово!
— Ну еще бы! — кивает госпожа Барбара. — Когда смотришь на сакуру, понимаешь, что все-таки жил не зря… Так что приводи побольше друзей!
— Как? — удивляюсь я. — Вы что, собираете целую кучу народа? Но у меня и подруг-то почти нет…
А одна из этих подруг и так уже здесь, передо мной, добавляю я про себя.
— Друзья измеряются верностью, а не числом! — назидательно произносит госпожа Барбара. — Если у тебя есть с кем смотреть на первую сакуру, обязательно приводи, вот и все!
— Большое спасибо! — с поклоном говорю я.
— Раньше, чтобы посмотреть на первую сакуру, я готова была сорваться куда угодно. Но в последнее время предпочитаю любоваться из дома. В моем садике сакура — самая красивая! Так что пускай все, кто это понимает, собираются у старушки Барбары…
— Вовсе вы не старушка! — тут же протестую я.