Кандагарский излом
Шрифт:
— Люблю снег.
— Не удивительно. Ты тоже заморозок.
«Зато не отморозок», — посмотрела на него.
— Нет, снег не холодный. Он заледенелый от скорби. Он скорбь неба.
— Дождь.
— Дождь всего лишь слезы. Облегчение, обновление, а снег — напоминание и назидание. Поиграем в снежки? — улыбнулась и запустила в киллера комом. Мужчина даже не пошевелился. Паразит! Правильно рассчитал траекторию полета — перелет с полуметровым креном вправо.
Зато, размахиваясь, я привлекла внимание постового и краем глаза заметила, что он направился к нам.
Я вновь нагнулась и сгребла снег, сделав еще шаг от машины, и заметила номера, поняла, что можно не резвиться, изображая девочку на прогулке. Номера машины были федеральные. Приплыли. Кажется, я основательно влипла. Как муха в паутину.
— Нам еще долго ехать? — откинула снег, отряхнула руки. Можно не надеяться на благополучный исход встречи с постовым. Наверняка у этого гада-киллера есть документ прикрытия — поддельное удостоверение какой-нибудь силовой структуры вроде ФСБ.
— Ты уже спрашивала.
— Я к тому, что и вам размяться не мешало бы. Устали, наверное. А сколько еще ехать? Тяжело без отдыха за рулем.
— Ты сядешь?
— Водить не умею.
— «Нисан»?
— Машину.
— Армейский ГАЗик?
Та-ак, а это уже интересно…
Я подошла и встала со стороны своей дверцы, погладила черную полировку крыши.
Федеральные номера, наглость в моем захвате, сопровождении, явное личное пристрастие ко мне и армейский ГАЗик сложились воедино и натолкнули на мысль, что это все-таки счеты. С Изабеллой. Как он тогда сказал? «Изабелла Валерьевна Томас» — и ударение сделал на последний слог.
Искали ее, заказали ее. Личный счет? Столько лет лежал неоплаченным?
— Вы задаете странные вопросы. Я о машинах знаю в общих чертах.
— А о дорогах? Эта, например, куда ведет?
Он издевается или что-то заподозрил?
— Я никогда здесь не была.
А сама уже мысленно сложила название указателей в населенные пункты и, вспомнив атлас автомобильных дорог, что листала от скуки в ту поездку со Славой и ее другом, с полученными данными. Получалось, что прямо по трассе еще довольно много городов, поселков и прочей населенной прелести, если ехать к океану. И хорошо б так — время у меня есть. Но если он свернет налево — конец. Трасса уходит в глубь тайги, и населенных пунктов там меньше, чем медведей.
— Старший лейтенант Шарапов, — взял под козырек подошедший наконец постовой. — У вас все в порядке?
Киллер выжидательно посмотрел на меня, я пожала плечами и мило улыбнулась служаке:
— Да, все великолепно.
— Ваши документы… — обратился он к моему сопровождающему, и тот вытащил корочки ФСБ, в чем я ни грамма не сомневалась.
Мило, очень мило… Чекисты на службе криминальных структур. Вот и не верь после этого прессе.
Старлей внимательно посмотрел документы, подал обратно и взял под козырек:
— Извините, товарищ подполковник.
Киллер кивнул и уставился на меня.
Я села в машину и закрыла глаза. Безнадежная ситуация.
Вечерело. Время катилось быстро.
Мы заправили машину и пошли заправлять желудки.
Придорожное кафе фактически было клоном того, где мы завтракали, разве что здесь было намного больше народу. Не удивительно — дальше развилка, и на трассе долго не будет ни заправок, ни кафе. Если мы свернем. Чего мне очень не хотелось.
Вместе с ужином на двоих моему сопровождающему выдали довольно объемный пакет, жаль, не прозрачный. Пришлось уронить салфетку, чтоб заглянуть в него: так и есть — сухпаек. Скверно, значит, точно свернем. Шоссейка идет до поселка, а дальше дороги такие, что даже на «ниссане» не проедешь. Сменит его на снегоход? Не слишком ли сложно? А впрочем, говорят, где-то там, за заповедником, есть закрытая зона по типу закрытых городков военного и стратегического значения, которые существовали в Союзе.
Места там глухие, безлюдные. Если заниматься подпольным криминалом, это самое удобное место для организации пункта «выемки» донорских органов. Да чего угодно. А может, этот киллер подрабатывает сторожем на дачах ФСБ, которые легко могли вырасти в том районе? И везет меня туда, чтобы скрасить длинные дни и ночи в садистских утехах? Хорошо, если так — тогда бы я ушла без проблем, и опасение за Лялю не связывало меня.
Жаль, что ничего путного я так и не узнала, потому что если действовать, то по уму.
Я осторожно огляделась: рано ужинали или поздно обедали одни мужчины. И довольно крепкие. Скорее всего, это дальнобойщики — вся стоянка забита рефрижераторами. А кто еще забредет сюда под Новый год?
У дальнобойщиков наверняка есть монтировки, а возможно, и обрезы с пугачами, да и сами они «по жизни» ребята не из пугливых. Но не рыцари в сияющих латах, чтобы спасать всех попавших в беду. И не джентльмены, чтобы подставлять свою голову за незнакомую бабу. На лицах — усталость от прозы жизни, во взглядах — тишина чувств и низменность интересов.
Двое внушительной комплекции мужчин, которые уселись за соседним столиком слева от нас, то и дело косились на меня.
В ответ я бесцеремонно разглядывала их, прикидывая, можно ли использовать этих здоровяков в своих целях?
Киллер следил за мной из-под опущенных ресниц и меланхолично жевал ростбиф.
Я принялась за чай, впихнув наконец в себя порцию, и посмотрела на водителей. Черненький, усатый в ответ призывно улыбнулся. Ясно, дяденька, что вам надо, жуйте дальше. «Отбой», — оскалилась улыбкой неандертальца.
— Нравится? — лениво спросил киллер.
— Кто?
— Кожаный слева.
— Ничего, симпатичный… — пожала плечами.
— Хочешь ближе познакомиться? — лицо стало жестким, взгляд суровым.
Я насторожилась:
— Не хочу.
— А он — да. Ты глазки строила, мечтая о неприятностях для него или для себя? Или в совокупности?
— Вы ревнуете? — удивилась я искренне. А как еще назвать столь бурную реакцию на пару в принципе невинных взглядов и одну улыбку?
— Интересно, сколько он даст за тебя?