Кандибобер (Смерть Анфертьева)
Шрифт:
– Ничего странного, - буркнул Анфертьев.
– Не привык я похоронки разносить.
– Думаете, к этому можно привыкнуть?
– Вам виднее!
– Вадим Кузьмич, простите меня, но вы стали нервным и обидчивым. Вы изменились. Погиб ваш добрый знакомый, тот самый, которого вы несколько месяцев расхваливали, и вдруг такой холод - не хочу разносить похоронки. И это о человеке, который подарил вам перед смертью машину.
– Что-то вы очень часто напоминаете мне о ней!
– Завидую, - улыбнулся Следователь, показав длинные желтые зубы.
– Нет, вы мне не завидуете. Вы меня прощупываете.
– А зачем мне это?
–
– Вадим Кузьмич, - укоризненно протянул Следователь.
– Это вы напрасно. Подозреваемый - не выборная должность. Каждый подозреваемый, обвиняемый, преступник... Все они незаменимы.
– Во всяком случае, я хочу вам сказать, - вдруг быстро заговорил Анфертьев, - что тот обеденный перерыв я был у всех на глазах!
– Простите!
– удивился Следователь.
– Но все уже подтвердили это. И если я вызываю вас время от времени, то единственно надеясь на вашу помощь. Кроме того, ваше мнение о Квардакове отличается от прочих... Вы сами поставили себя в особое положение. А что касается сегодняшнего вызова, то ведь произошло чрезвычайное событие. Опять же, завещанная вам машина.
– Оставьте меня в покое!
– вдруг закричал Анфертьев тонким голосом. Он вскочил, рванулся было к окну, потом подбежал к двери, но, вспомнив о плаще, вернулся к вешалке.
– Что вы привязались ко мне с этой машиной?! Не нужна мне машина! Можете взять её себе!
Следователь налил стакан воды и поднес Анфертьеву. Настоял, чтобы тот выпил до дна, поставил стакан на подоконник, подвел Анфертьева к стулу, заставил сесть.
– Извините, - проговорил Анфертьев слабым голосом.
– Я вел себя глупо... Смерть Бориса Борисовича...
– Вы глупо вели себя не сейчас.
– А когда же?
– Когда мы разговаривали с вами о посторонних вещах, - жестко сказал Следователь.
– Но вернемся к машине.
– О, Господи, - простонал Анфертьев.
– Да, нам надо закончить разговор о вашей машине. По документам она действительно принадлежит вам. Но, если вина Квардакова будет установлена в судебном порядке, его имущество подлежит конфискации. А тогда машину вы не получите. А Светлана Николаевна Лунина не получит приложения к "Огоньку". Все. Пока можете быть свободны.
– Пока? Почему пока?
– осевшим голосом спросил Анфертьев.
Следователь рассмеялся, не сдерживаясь:
– Все мы свободны только пока. Разве нет?
– Вам виднее, - Анфертьев вышел, волоча плащ по полу.
А я-то, дурака кусок, придумывал хитрые вопросы, ответы и в результате перехитрил самого себя. Да, улики сработали, да, они погубили этого бедолагу Квардакова, но ты, Анфертьев, прокололся на другом, ты оказался не готовым к простой человеческой беседе. С напильниками ты управился, а с самим собой не смог. Но как знать, каким ты выйдешь из преступления, каким окажешься по ту сторону поступка... Это никому не известно. Одни не меняются вовсе, и это говорит только о том, что они изменились раньше. Другие попросту исчезают, перерождаются и становятся другими людьми, сохраняя разве что прежнюю оболочку, третьим не удается сохранить и ее...
Автор: Жизнь не прочь иногда исполнить самое заветное наше желание, самую невероятную мечту, когда та потеряет всякий смысл и не принесет ничего, кроме хлопот. Чего с ней делать-то, с мечтой? Как избавиться от этого громоздкого подарка, от сверкающей коробки, перетянутой лентами, - их не хочется даже развязывать...
В
– А вот и Вадим Кузьмич, - обронила Зинаида Аркадьевна. Здравствуйте, Вадим Кузьмич! Вы что, на вторую смену пришли?
Анфертьев рассеянно улыбнулся, боком, наискосок протиснулся к столу Светы, улыбаясь все так же неопределенно, нащупал спинку стула, не глядя, придвинул его и сел лицом к Свете.
– Что с тобой, Вадим?
– спросила Света, но не изменила позы, не посмотрела на Анфертьева.
– Со мной... Со мной ничего. А как у тебя?
– Нормально.
В её ответе прозвучала холодность, даже неприязнь. Последнее время она разговаривала с Анфертьевым таким вот тоном, словно пытаясь оттолкнуть его отдалиться самой. И то, что он открыто подошел и ней, сел рядом, уставился в глаза, не осталось незамеченным, потому что все уже привыкли к их отчуждению.
Женщины переглянулись, состроили озадаченные гримасы и засобирались, не дожидаясь стрелки. Света тоже поднялась, взяла сумочку, требовательно посмотрела на Анфертьева сверху вниз - он сидел, загораживая проход.
– Пропусти, пожалуйста, - сказала она, глядя на часы, на женщин, на закат, на звезды, на светящуюся между домами факельную букву М, пылающую с неуместной яркостью.
– Останься, - сказал он тихо. Свете ничего не оставалось, как пожать плечами, взглядом извиниться перед женщинами и сесть. Сумочку она оставила на коленях, подчеркивая этим, что не собирается задерживаться. Анфертьев взял сумочку и положил на стол: мы, дескать, будем здесь столько, сколько потребуется.
– Потом закроешь. Света, - напомнила Зинаида Аркадьевна.
– Да, я все сделаю.
Бухгалтерия опустела. Свет не включали, и в комнате наступил густой полумрак. Только из окна бил яркий свет от фонаря. Тень от рамы лежала на столе черным крестом.
– Слушаю, - сказала Света нетерпеливо.
– Борис Борисович прошлой ночью повесился в камере.
Света не издала ни звука. Она сидела все так же, скрестив руки на груди и глядя в окно. На лице её лежали голубоватые блики перекальной лампы, и вся она в это время казалась бледно-голубой.
– Откуда ты знаешь?
– Я только что от Следователя.
– Борис Борисович мертв?
– Да. Он завещал мне свою машину.
– Покатаешь?
– Обязательно.
– Я хочу, чтобы ты свозил меня в Крым.
– Поедем в Крым. А в дороге будем слушать магнитофон, который он завещал тебе.
– Ты счастлив, Вадим?
– Она повернулась к Анфертьеву.
– Не знаю.... Вряд ли.
– Но ведь ты теперь состоятельный человек?
– Что ты имеешь в виду?
– Анфертьев похолодел. В словах Светы он услышал намек не только на машину, не только на машину, не только, ребята, на машину.
– Что ты имеешь в виду?
– снова спросил он, не дождавшись ответа.