Каникулы в Чернолесье
Шрифт:
– Только не думай, что я это сделал из симпатии к твоему приятелю, – поспешил объяснить Феликс. – Или к тебе. Ни в коем случае. Мне давно надоел этот тупица Андрон. Я просто воспользовался случаем… и заодно подзарядился энергией… и потом, как ни крути, Вик заслужил победу. Хотя в этом поединке он потерял последние силы. И стал «медленным волком».
– Он умрет? – спросил я.
– Если еще не умер. Ты знаешь, Майя тоже меня об этом спросила. Подумать только, ей было жалко твоего светлячка… девчонки – они такие девчонки, – Феликс развел руками. – А знаешь, что сказал директор? Он не стал меня ругать. Хвалить, правда, тоже не стал. Он только сказал, чтобы я не помогал никому, если я хочу быть вождем. Вот так он и сказал. Впрочем, я вижу, тебе это неинтересно…
Я и вправду думал о другом. Или о другой. Я не мог о ней не думать. Мне становилось жарко, когда я думал о ней, и мое сердце начинало стучать с перебоями.
– Передай Майке привет, – сказал я, и эти слова получились хриплыми и смешными. Черт, подумал я. Ну когда уже я повзрослею?
Феликс ответил странно:
– Ты можешь сам поговорить с ней. За этим я и приехал. В лагере освободилось место. Для тебя.
Мое сердце остановилось, но тут же застучало снова.
– Ты опять говоришь за нее? – спросил я.
– Ну что за дурак. Позвони ей.
Конечно, я дурак, думал я. Дуракам легко даются решения. А особенно легко им удается ничего не решать.
Тут что-то зашумело над моей головой, и ворон Карл, сделав круг в воздухе, опустился на дорожку как раз между нами. Прошелся, врезаясь когтями в песок, и сурово каркнул. Этот его маневр слегка охладил мою голову.
Словно колдовство развеялось.
Я вспомнил их оскаленные морды там, над мертвой медвежьей тушей. Кошмарного монстра Гройля, перекачанного Андрона и самого Феликса.
– Вы хотели убить Германа, – сказал я. – Вы хотели убить всех нас. И не говори мне, что это не так.
Феликс выпрямился в седле. Откинул свою косую челку. Он хотел казаться гордым и значительным, и у него почти получилось.
– Ты ничего не понял, – сказал он. – Мы хотели избавиться от твоего деда, лесника. Это верно. Но мы хотели, чтобы ты был с нами. Тебе ясна разница? Мы были готовы даже терпеть твоего друга, хотя он нам и не нужен.
Тут я вспомнил Вика. И те слова, что он сказал, когда прощался со мной в последний раз. Он-то знал, что он прощается.
– Сперва я найду его, – сказал я. – Если ты мне поможешь, буду благодарен.
Феликс посмотрел на меня. Помолчал.
– В долине не ищи, – сказал он. – Там его нет. Он где-то рядом. До свиданья.
Сказав так, он тронул ручку. Нажал на стартер, и мотоцикл послушно взревел мотором. Тогда Феликс надел темные очки и стал окончательно похож на спецагента из дешевого боевика.
– Я придержу для тебя место в «Эдельвейсе», – сказал он. – Но не тяни слишком долго.
Ворон Карл еле успел увернуться, как «ямаха» развернулась и унеслась прочь, оставив на песчаной дорожке глубокий след, похожий на знак вопроса. Только без точки.
Это скучно – рассказывать, как я искал Вика.
Истории неудач неинтересны. Я объехал на самокате всю округу, внимательно глядя по сторонам. Я надеялся найти где-нибудь скрытые подсказки, как это часто бывает в играх, – только все это зря.
Карл по временам срывался с моего плеча, взлетал, делал широкий круг над лесом, и тоже всякий раз возвращался ни с чем. У ворона был зоркий взгляд, но и когти не менее острые. После трех или четырех таких влетов и посадок мою рубашку можно было выбрасывать. Определенно, с одеждой в Чернолесье мне не везло.
Когда аккумулятор самоката окончательно сел, я обошел близлежащий лес пешком. Но от Вика не осталось и следа. Ни волчьего, ни человеческого.
Начинало темнеть, когда я вернулся в усадьбу. Кое-как закатил самокат под навес и поставил на зарядку. И без сил уселся на скамейку между розовыми кустами и садовыми гномиками.
Ворон опустился рядом. Нахохлился и прикрыл глаза.
– Что с тобой, Карл? – спросил я. – Тебе тоже плохо?
Ворон слабо повертел головой, словно хотел сказать «не дождетесь». Это была его любимая шутка. Но сейчас даже у него не было сил шутить.
Я тоже опустил голову.
Я попробовал позвонить деду, но тот не брал звонок. Вероятно, у него тоже возникли проблемы. Мне стало еще грустнее.
Был еще один человек, которому я мог позвонить. И даже хотел. И даже очень хотел. Но боялся.
Если бы позвонила она, я был бы рад. Но мой телефон уныло молчал. Вот и сейчас мне показалось, что он пискнул у меня в кармане – но это мне просто показалось.
Или нет?
Ворон открыл черные глаза и сипло каркнул. Как я уже говорил, его слух был лучше моего.
Звук повторился, но телефон тут был ни при чем. Кто-то будто застонал или заскулил – тихонько и слабо. Не по-волчьи, нет. Как-то совсем по-детски.
Это было рядом.
Мы с Карлом повернули головы в одном направлении. Там стоял старый вагончик. Польский жилой вагончик, который когда-то таскала за собой наша «Нива». В котором в раннем детстве оставляли меня, чтобы я мог спать на свежем воздухе. И еще закрывали мою полку плотной москитной сеткой.
Я встал и на негнущихся ногах подошел к вагончику.
Взялся за алюминиевую ручку. Дверь была не заперта. Я потянул дверь на себя, она была чем-то похожа на дверь холодильника, только петли проржавели. Поднялся на порог и вошел внутрь.
Там было темно. В занавешенное окошко проникал свет закатного солнца. И от этого белая шкура моего друга Вика казалась розовой. Он лежал на полу, распластавшись, как лежит собака, сбитая автомобилем.
Наверное, он успел зайти внутрь и зубами прикрыть за собой дверь, чтобы спрятаться, но внутри силы изменили ему, и он упал. И еще, наверно, ударился головой.