Каникулы в Чернолесье
Шрифт:
Громкое карканье прервало его мысли.
– Пр-рочь, – крикнул ворон Карл, свалившись как снег на голову откуда-то из-за тумана. – Пар-рни, пр-рочь!
Еще никогда ворон не выражался так безапелляционно. Вик и Сергей попятились. Карл раскинул крылья, как геральдический орел, и оттеснил их подальше от тела Германа, будто им не разрешалось смотреть на то, что должно было произойти.
Но Вик и Сергей все равно смотрели. И увидели кое-что совершенно необычное и небывалое – даже для мира оборотней.
Над неподвижной медвежьей тушей сгустился серебристый туман, похожий на светящееся изнутри облако. Призрачный волк появился оттуда, и Вик с Сергеем удивились: он был им незнаком, и в то же время врагом он, очевидно, не был, как не был и другом. «Кем же он был?» – подумали оба одновременно и переглянулись в недоумении. Но ворон Карл покосился на них и прищелкнул клювом, приказывая молчать.
Тем временем призрачный волк склонился над лежащим Германом, лизнул его израненную шею, тронул носом мохнатое ухо. Потом выпрямился, обратился носом к луне и тихо завыл – так, что Сергей почувствовал, как шерсть на его загривке поднимается дыбом. Вик стоял рядом, и было заметно, что его бьет крупная дрожь.
В песне незнакомца слышалась боль – такая, какой парни еще никогда не чувствовали, – но он не жаловался. Нет, не жаловался. Этот странный зверь как будто не замечал никого вокруг и выл на луну, как делают все волки. Но не все пели так печально, как он.
– Я виноват, – словно бы говорил этот волк. – Я виноват, и я получил по заслугам. Я не могу вернуться и не могу ничего исправить. Но я не прошу ничего для себя. Я прошу только милости для тех, кто не виновен ни в чем.
– Мне кажется, я его знаю, – прошептал Сергей. – Я откуда-то помню… этот голос… очень давно…
Вик больно прихватил его зубами за ухо.
– Молчи, – велел он.
Вот что странно: пока говорил этот волк, черный туман над землей бледнел и таял, а вот луна в небе, наоборот, медленно разгоралась, словно тьма возвращала ей силу – или наоборот, это луна отнимала силу у тьмы?
– Наш мир уродлив и страшен, – говорил он. – Зло в нем сильнее добра. Но неужели в нем совсем не осталось места милосердию? Нам нужен всего лишь луч света во мраке ночи – вот как сейчас. В самые темные времена мы можем видеть этот свет. Свет иного мира. Вот о чем я прошу.
Никто не отвечал ему. Фонари мерцали над усадьбой, и луна засветилась еще чуть ярче, но больше не происходило ровным счетом ничего. Ворон Карл приоткрыл клюв, да так и застыл, как человек, который забыл, что хотел сказать.
Но таинственный волк продолжал свою песню, и в ней по-прежнему слышалась смертная тоска – но он не жаловался.
– Мы не смогли победить. Мы просто умерли зря. Но придут другие, – тут он кинул острый взгляд на Сергея и Вика, и те замерли, прижавшись друг к другу. – Наши дети не такие, как мы. Они лучше. У нас еще остается надежда.
Странное дело: при этих словах луна в небе мигнула сразу несколько раз, как световой телеграф, – или это Сергей с Виком зажмурились от неожиданности? Потом она засветилась снова – и даже больше того. Невидимые космические лучи соединились в одной точке, и в круге света, как на арене цирка, остались два волчонка. Их окружала тьма, и даже ворон куда-то скрылся. Впрочем, ему-то, черному, как уголь, раствориться в темноте было легче всего.
Сергей и Вик посмотрели друг на друга. Сергей попробовал по-человечески прикрыть лапой глаза, но свет недовольно вспыхнул, и он сел на хвост, прижав от страха уши.
Но Вик не испугался. Он оттеснил друга плечом. Поднял голову и тоже посмотрел на луну.
– Я тоже хочу говорить с вами, боги Асгарда, – сказал Вик неожиданно звонким и звучным голосом, пусть этот голос и не был внятен человеческому уху. – Я не прошу вас ни о чем. Мне запрещено это делать. Но у меня есть друг, и ему плохо. Вы всемогущие? Вот и сделайте чудо. Если вам так важно отнять чью-то жизнь, возьмите мою. Я сказал все. Дайте знак, если поняли.
При этих его словах Сергей зажмурился, потому что прожекторы на мачтах вдруг снова вспыхнули – так, как не загорались никогда раньше. Один, кажется, лопнул и разлетелся во все стороны стеклянными брызгами. Затем все излучатели включились на полную мощность, и стало светло как днем; Вик сильно толкнул Сергея и опрокинул его на землю, а тот попытался высвободиться, но было уже поздно: сверкающие искры осыпали их обоих, и им осталось только зажмуриться и вжаться в землю.
– Ни хрена себе знак, – прошептал Сергей, но тут кто-то ударил его по носу, и он замолчал.
Снова Сергей
Медленный волк
Я проснулся от непонятного шума. За окном как будто справляло Новый год сразу несколько компаний пьяных русских туристов. Там шумело, гремело, и молнии пересекали небо. Секунду спустя я понял, что никакого нового года сейчас быть не может.
Спрыгнул с кровати и в полутьме едва не споткнулся о Вика. Тот охнул и тоже вскочил на ноги.
– Что это? – спросил он.
– Ч-черт, – сказал я. – Ты ничего не помнишь?
– Погоди. Мне снилось… то же самое, что и сейчас. Гром и молнии… серебряный молот Тора…
– Потом расскажешь. Бежим быстро, – сказал я. – Может, еще успеем?
Внизу горел свет, но в комнате не было никого, кроме Карла, который снова потребовал открыть ему окно – кажется, он не находил ситуацию необычной. Я распахнул раму, и он вылетел во двор.
Я успел заметить планшет на столе. Герман не взял его, когда ушел на улицу. Я взглянул на экран. Там показывалась остаточная мощность конденсаторов охранной системы. Она была почти на нуле. «Все как тогда», – подумал я. Хотя сам с трудом понимал, когда.
– Чего ты ждешь? – спросил Вик.
– Н-не знаю, – сказал я. – Сейчас… погоди-ка…
Я увидел на краю экрана незнакомую иконку: reboot. Я подумал: а что, если прямо сейчас перезагрузить систему? И уже вытянул палец, чтобы нажать на кнопку, как вдруг кто-то повернул ручку входной двери.
– И не вздумай, – сказал мне Герман. – Не трогай пульт.
Карл сидел у него на плече, как попугай у пирата Сильвера. И проскрипел тоже по-попугайски:
– Серый – дур-рак!
Я не на шутку обиделся. А Вик поступил и вовсе странно. Закрыл лицо руками и тихо рассмеялся.