Каникулы в стране сказок
Шрифт:
Мы с Кузей стали обсуждать план бегства. Плохо было, что наш мяч затерялся, и мы, даже если бы нам и удалось сбежать, не знали бы, в каком направлении двигаться. Но надо было спешить. Дежурный опричник мог вернуться каждую минуту, если, конечно, царь не проткнул его насквозь клюкой, как он это проделал со своим сыном. И потом нам угрожала война…
Кузя снова завел свою старую песню:
— Вызови Географию!
Кузя требовал, чтобы я перестал разыгрывать из себя героя. По его словам, мы уже и так преодолели немало трудностей, а уж опасностям подвергались больше, чем надо для выработки воли и характера. Может быть, он и был
Во время нашего спора неожиданно загремели выстрелы. Началась настоящая пальба. Что случилось? Поднялся какой-то переполох, шум, раздались крики, окно осветило зарево пожара.
— Ну, все! — в отчаянии крикнул я. — Французы наступают! Дернуло же меня за язык сказать такое на уроке!
— Я так и знал, что это твои фокусы! — свирепо закричал Кузя и даже зафыркал на меня, чего прежде никогда не случалось. — Даже я понимаю, что стыдно не знать историю своей родины, стыдно путать время и события. Двоечник ты несчастный!
Шум и выстрелы не прекращались. Без конца трещал телефон. В кабинет вбежали испуганные бояре и опричники. Все они что-то кричали и трясли длинными бородами. Я похолодел от страха. Началась война! И только я был в этом виноват. Этого нельзя было скрывать. Я вскочил на стол и закричал во весь голос:
— Стойте! Послушайте! Это я виноват, что французы наступают. Я сейчас постараюсь все исправить!
Бояре притихли.
— В чем твоя вина, отрок? — сурово спросил самый старый из них.
— Я сказал на уроке, что Иван Грозный воевал с Бонапартом! За это мне вкатили пару. Если я вспомню, в каком году Наполеон начал войну с Россией, все это исчезнет. Войны не будет! Я ее остановлю.
— Немедля останови войну, отрок! — еще суровее потребовал старик. — Останови, пока тебя не казнил наш государь.
И все загалдели хором:
— Говори, а не то повесим!
— На дыбу его! Живо вспомнит!
Хорошенькое дело — вспомнит! Можно вспомнить то, что забыл, а вот как вспомнить то, чего не знаешь? Нет, я ничего не мог вспомнить. Брякнуть опять что-нибудь наугад? Это не выход. Можно наделать еще более страшных ошибок. И я сознался, что не могу вспомнить.
Все с ревом бросились на меня и, конечно, стащили бы со стола и растерзали бы, если бы в кабинет не ворвались гренадеры с ружьями наперевес. Все заволокло дымом.
Сквозь выстрелы и крики я услышал голос Кузи:
— Зови Географию! Не хочешь? Тогда хоть папе позвони!
И меня озарило!
— Вспомнил! Вспомнил! — закричал я. — Это была Отечественная война тысяча восемьсот двенадцатого года!
И сразу все стихло… Все вокруг побледнело… растаяло… Облако голубого дыма окутало меня и Кузю, а когда оно рассеялось, я увидел, что сижу под деревом в лесу, а на коленях у меня калачиком свернулся мой Кузя. Мяч лежал у моих ног. Все это было очень странно, но мы уже привыкли к странностям в этой странной стране. Наверное, я бы не удивился, если бы даже сам превратился в слона, а Кузя в дерево. Или наоборот.
— Объясни мне, пожалуйста, — попросил кот, — как ты вспомнил то, чего не знал?
— Когда папе поставили на работе новый телефон, мама никак не могла его запомнить, и папа сказал ей: «Но ведь это так просто! Первые три цифры такие же, как у нашего домашнего телефона, а последние четыре — год Отечественной войны — тысяча восемьсот двенадцатый». Когда ты
— Или поймать мышь, — вздохнул Кузя.
Мяч шевельнулся и тихо покатился по траве. Мы с Кузей пошли за ним. Путешествие наше продолжалось.
— А все-таки здесь очень интересно, — сказал я. — Каждую минуту нас ожидает какое-нибудь приключение.
— И всегда или неприятное, или опасное, — проворчал Кузя. — Что касается меня, я сыт по горло.
— Но зато как много необыкновенного мы здесь повидали! Все ребята будут мне завидовать, когда я им расскажу про эту Страну невыученных уроков. Зоя Филипповна вызовет меня к доске. В классе будет стоять тишина, только девочки будут ахать и охать. Может быть, Зоя Филипповна пригласит даже директора послушать мой рассказ.
— Неужели ты думаешь, что тебе кто-нибудь поверит? — спросил Кузя. — Да тебя просто засмеют!
— Почему?
— Разве люди верят в то, чего они не видели собственными глазами? И потом, твоих слов никто не может подтвердить.
— А ты? Я возьму тебя с собой в класс. Уже одно то, что ты умеешь говорить по-человечьи…
— Медведь! — крикнул Кузя.
Прямо на нас из лесу выскочил разъяренный белый медведь. Пар валил от него. Пасть была оскалена, и огромные зубы выставлены напоказ. Это был конец… Но Кузя, мой дорогой Кузя!..
— Прощай, хозяин! — закричал Кузя. — Я убегаю от тебя на север!
И кот бросился бежать, а медведь с ревом устремился за ним. Кузина военная хитрость удалась. Он спас меня. Но сам…
Я побрел за мячом. Без Кузи было очень грустно. Может, медведь догнал и растерзал его в клочья? Лучше бы Кузя не ходил со мной в эту страну.
Чтобы мне не было уж так одиноко и тоскливо, я пел:
Идешь по стране ты безлюдной И сам себе песню поешь. Дорога не кажется трудной, Когда вместе с другом идешь. И то, что он друг, ты не знаешь, И с ним ты не хочешь дружить. Но только его потеряешь — Как грустно становится жить.Я очень тосковал по Кузе. Что бы там кот ни говорил — глупое или смешное, он всегда желал мне добра и был верным другом.
Мяч остановился. Я огляделся. Справа от меня громоздилась гора, покрытая снегом и льдом. На вершине ее, под заснеженной елью, сидели, дрожа от холода и прижавшись друг к другу, негритенок и обезьяна. На них падал крупными хлопьями снег.
Посмотрел налево. И там была гора, но снег здесь не падал. Наоборот, жаркое солнце сияло над горой. На ней росли пальмы, высокая трава, яркие цветы. Под пальмой сидели чукча и мой знакомый белый медведь. Неужели я никогда от него не избавлюсь? Я подошел к подножию Холодной горы и сразу замерз. Потом подбежал к подножию Жаркой горы, и мне стало так душно, что захотелось стащить с себя майку. Тогда я выбежал на середину дороги. Тут было хорошо. Ни холодно, ни жарко. Нормально.