Каникулы юной ведьмы
Шрифт:
— Ты че это сама с собой бубнить стала?
Однако я не стала объяснять, что это леший наведывался. Крестный еще что-то похмыкал, но приставать больше не стал.
И вообще пора отсюда смываться, а то некоторые прохожие, завидя нашу троицу, еле сдерживали ухмылку и ускоряли шаг, пробегая мимо.
Тогда я мысленно представила себе место, о котором только что говорил леший, и попробовала перенестись туда.
Глава XII Гномы туманного фьорда
Вот уж воистину дикий, необжитый край предстал передо мной. Черно-серые скалы громоздились в ужасной тесноте. И торчали их вершины, словно зубы доисторических чудовищ. А внизу, у подножия скал, проглядывая сквозь клочья клубящегося тумана, плескались свинцовые воды залива.
Я оказалась на небольшой площадке высоко в горах. Отсюда очень хорошо просматривался весь фьорд, оказавшийся настолько огромным, что противоположный край залива лишь временами проглядывал в дымке. Было очень зябко, и я порадовалась, что на мне теплая куртка. Однако где тут Одинокий утес? Ничего похожего я пока не углядела.
Ох, ну я точно дуреха! У меня же есть метла! Я тут же переместилась в Белозеро и, захватив метлу, вернулась в Осло.
Но папы и крестного на скамейке не оказалось. Ну просто беда! Достаточно на несколько минут оставить их без присмотра, и вот результат. Интересно, куда они могли запропаститься? Лешего как-то неудобно беспокоить, опять злиться будет. И тут я вспомнила о Кузнечике. Прислонив метлу к спинке скамьи, я достала из рюкзачка чертика, подарок деда Кузи, и стала внимательно рассматривать — живой он все-таки или неживой. Уже окончательно решившись на безумство — просить у деревяшки совета, я зачем — то взяла чертика в обе ладони и, поднеся ко рту, дунула на него так же, как и крестный в свое время:
— Ну-ка, быстро оживи!
И, чтоб мне провалиться, но у чертика заморгали веки, а потом он открыл глаза, улыбнулся (ну честное слово!) и воскликнул:
— Молодец, Ника! Я уж боялся, что ты никогда не догадаешься.
Он вдруг стал потягиваться и дрыгать руками и ногами, как человек со сна.
— Своим дыханием ты передала мне столько силы, что я ожил, ожил по-настоящему. Так что, видишь ли, получается, что мои мама и папа — вы с Кузей.
Кузнечик запрыгнул ко мне на колени и сел, закинув ногу за ногу. Потом резко вскинул голову, чтобы видеть меня:
— Сразу определим характер наших взаимоотношений. Я обязан тебе жизнью, за это спасибо. НО! — тут он поднял кверху палец. Я больше догадалась о его жесте, чем увидела, настолько чертик был миниатюрным. — Поскольку ты никаких магических формул не применила, то я тебе служить не обязан. Однако, делая скидку на то, что ты ведьма еще неопытная, я согласен не покидать тебя. Конечно, при условии, что ты будешь заботиться обо мне всячески и не ставить невыполнимых задач.
— А какие задачи невыполнимые?
— Вот как конкретно попросишь меня что-нибудь, так я и отвечу тебе.
— А как заботятся о таких, как ты?
— Во-первых, спать меня клади рядом с собой, а не в рюкзак. Бр-р-р! Там темно и противно. Во-вторых, надо определить мне новое место, где я буду находиться во время твоих передвижений.
— Кузнечик окинул меня взглядом (насколько смог, конечно) и заключил:
— Первоначально я вижу наиболее подходящим местом капюшон твоей куртки. Да! Я буду именно там! Далее, в-третьих, меня надо кормить. Ну, здесь все очень просто. Я люблю BGe то, что любишь ты. И наоборот, понятно? Я люблю мясо и не люблю никакую кашу. Вот так… В-четвертых, обо мне надо заботиться. Запоминай! Нельзя, чтобы я попал под дождь или просто в воду — тут же пущу корни. Нельзя, чтобы я мерз — тут же растрескаюсь. Жара просто противопоказана — сразу высохну. Да, и еще! Один только вид древесных насекомых вызывает у меня приступ уныния и тоски. Ну, остальное так, по мелочи. Еще успеешь познакомиться с остальными требованиями.
Мда! Не было заботы — так черти добавили работы! Мне только о маленьком чертике заботы не хватало. Ладно бы там щеночек или котенок. А то чертик! Тут я вспомнила о некоторых своих догадках:
— Послушай! Так это ты меня иногда колол?
— Ну конечно! — тут же загордился Кузнечик. — Я, можно сказать, в полубеспамятстве был, а все равно уже о твоих делах только и думал.
Ладно. Может, хоть какой-то толк и будет от этого чертика. И тут я вспомнила о папе и деде Кузе.
— Кузнечик! А где папа и крестный?
— А на что они тебе? Вот еще. Радуйся, что избавилась от них. Теперь у тебя есть я. Мы с тобой горы свернем. С моей головой и твоими возможностями мы изменим этот мир. Ух, ты еще восхитишься, когда я тебя начну знакомить со своими планами!
— Так! — я начала сердиться. — Я сама как-нибудь разберусь, от кого мне нужно избавляться. Ты лучше ответь, где они?
— А что ты злишься-то? — пожал плечиками Кузнечик. — Не я же их отправил в полицейский участок.
— Как? — воскликнула я.
— Как, как. Как обычно. Нечего было воровать. В таких нарядах, как у них, да сидеть в двух кварталах от ограбленного универмага. Ха! Я удивляюсь одному. Как у вас вообще вышло такое бестолковое ограбление? Но ничего, — Кузнечик мечтательно закатил глазки, — я еще научу вас этому ремеслу.
Тут в меня закралось одно подозрение, и я спросила напрямую:
— А как так вышло, что ты так много знаешь? Ведь ты же всего лишь волшебное существо?
— Ну здравствуйте! Вот те на! — скривился чертик. — Я знаю все, что знаешь ты! И даже больше того. Ты многое забыла, а вот я — нет! Все книги, что ты когда-либо прочла, — находятся здесь! — И он похлопал себя по макушке между рожками.
Я между тем стала вслух размышлять, как выручить папу и крестного.
— Тут я тебе не помощник, — мигом открестился Кузнечик. — Я не могу стрелять из автомата по живым людям. Да мне его просто и не поднять.
— Да кто ж тебя просит-то? — я слегка обалдела от такой мысли.
— Ну как же. Ты украдешь на военном складе автомат. Войдешь в участок, перестреляешь всех полицейских и освободишь всех заключенных. Отличный план. Даже автомобиль не нужен. У тебя метла вон стоит.
— Да ты хоть соображай, что несешь! Галиматью какую-то! — рассердилась я.