Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике
Шрифт:
На борту 658-й не было необходимости отдавать дополнительные приказы. Все на палубе слышали слова командира, и через считаные минуты орудийные расчеты, радист и механики доложили о готовности.
Два приказа по машинному телеграфу – и мы заняли позицию слева по борту от 657-й. Положение флотилии было идеальным: мы находились у самого берега в мелководном заливе, так что, даже если конвой противника будет прижиматься к берегу, он пройдет мористее. Это даст нам некоторое преимущество – нас не будет видно на темном фоне берега, а корабли противника, наоборот, будут отчетливо выделяться на фоне более
Мы напряженно ожидали приказа, когда же он прозвучал, в полном смысле подпрыгнули от неожиданности.
– Приветствую вас, собаки, – раздался в динамике знакомый голос, – это Уимпи. Цель находится на расстоянии 2,5 мили. Три судна в окружении нескольких небольших. Курс 115, скорость 6 узлов. Конец связи.
Конвой приближался справа. По плану Дуга мы должны были подпустить его как можно ближе, затем выйти из укрытия и атаковать со стороны берега, следуя встречным курсом.
Майк Уокер-Манро быстро произвел расчеты и доложил:
– Через 24 минуты они будут у нас на траверзе, сэр.
– Спасибо, Майк.
Спустя пять минут поступило короткое сообщение от Дуга. Цель была отчетливо видна. Всего в ней было восемь или девять судов. Похоже, нам предстояла серьезная работа. Мы напряженно вглядывались в темноту, пытаясь разглядеть противника.
Человек – забавное существо. Он, конечно, доверяет показаниям всевидящего ока радара, но, тем не менее, где-то в глубине души продолжает сомневаться до тех самых пор, пока не увидит цель своими глазами.
– Вот они, – спокойно сказал Корни. – Вижу три судна прямо по курсу.
Я повторил информацию в микрофон, и дула орудий слегка повернулись, словно подтверждая, что все слышали.
А Дуг все выжидал. А я мучился нетерпением. «Они непременно нас заметят, – билось в мозгу, – сейчас мы для них – идеальные мишени… Почему Дуг медлит?»
Пока вокруг было тихо. Расплывчатые цели впереди постепенно приобретали более четкие очертания. Они шли так медленно, что казались неподвижными.
Я видел, как взмахнул рукой стрелок «пом-пома». Он сообщал, что поймал цель в прицел. Остальным придется подождать, пока мы повернем для атаки.
И вот поступил долгожданный сигнал.
– Начали, «собаки». Скорость 8 узлов. Томми, свет, пожалуйста. Расстояние 500 ярдов.
Я поспешно щелкнул переключателем громкоговорителя:
– Всем орудиям приготовиться. 663-я осветит цель, пеленг красный-1–0, расстояние 500 ярдов.
Чтобы выпалить все это, мне потребовалось меньше пяти секунд. Когда я закончил говорить, мирной темноты ночи больше не было. Со стороны кормы глухо ухнул «пом-пом» 663-й, и ночная тьма оказалась разорванной повисшими в небе осветительными снарядами. Прямо перед нами находился конвой.
Осветительные снаряды, как фейерверк, медленно тускнели в небе, чтобы тут же смениться другими.
Корни дернул рукоятку машинного телеграфа, и мы медленно тронулись с места, постепенно поворачивая вправо.
Мое сердце отчаянно колотилось, а рука, поднимающая микрофон громкоговорителя, слегка дрожала.
– Всем орудиям. Первая группа целей пеленг красный-6–0. Открыть огонь.
Первый бортовой залп всегда был для меня внезапным, даже несмотря на то, что огонь начинался по моей команде. Всякий раз гром и сотрясение
Больше не нужен был бинокль, чтобы наблюдать за ходом сражения. Было отлично видно, как кружевные цепочки трассирующих снарядов, рассекая тьму, движутся в сторону первой группы судов и взрываются тусклыми вспышками, попадая в цель. К тому времени расстояние сократилось до 300 ярдов. Орудия вели свою разрушительную работу. Я внимательно следил за развитием событий. Три главных орудия вели огонь каждый по своей цели, словно мы были на учебных стрельбах. Снаряды «пом-пома» были видны лучше всего. Они ярко вспыхивали возле корпуса вражеского судна – по-моему, это был лихтер. Слева от него две большие шхуны стали предметом пристального внимания наших эрликонов, 6-фунтовой пушки и всех орудий Томми. Особенно радовали глаз 6-фунтовые снаряды, которые взрывались, выбрасывая длинные языки пламени.
Противнику потребовалось примерно 20 секунд, чтобы отправиться от шока – немцы явно не ожидали, что их так грубо потревожат. А потом настал наш черед прятаться от огня.
Яркие вспышки на палубе шхун и лихтера слились в искрящиеся бриллиантовым блеском линии – следы трассирующих снарядов. В первый момент мне показалось, что все они нацелены только на 657-ю и 663-ю. Но я быстро изменил свое мнение – уже через несколько секунд я преисполнился уверенности, что все они летят только в 658-ю. Снаряды свистели прямо над нашими головами, зловеще шипели и рикошетили, ударяясь о поверхность воды.
Моя американская каска хорошо защищала от шума, и я быстро успокоился. Но Корни все время что-то кричал – и получалось, что я не слышу не только шума, но и приказов командира. Пришлось сменить ее на обычную каску, в ней я чувствовал себя как дома. Корни кричал:
– Меняй цель, Ровер!
Я нажал кнопку зуммера, и все орудия послушно замолчали. Убедившись, что артиллеристы меня услышат, я отдал новый приказ:
– Все орудиям! Цели справа. Группа малых судов. Открыть огонь!
Изменения заняли всего несколько секунд, и наши снаряды градом посыпались на малые суда противника. Но хотя мы ползли с небольшой скоростью – всего лишь 8 узлов, – все равно пронеслись мимо них очень быстро и неожиданно оказались возле последнего судна в колонне. Его положению вряд ли можно было позавидовать – оно, можно сказать, заплатило по всем счетам. Каждая лодка, проходя мимо, обрушивала на него бортовой залп. Нашим орудиям потребовалось несколько секунд, чтобы превратить это судно в филиал ада. Оно быстро затонуло.
Я дал сигнал прекратить огонь, и на мостике воцарилась непривычная тишина. Мы прошли вдоль конвоя и обстреляли восемь судов.
– Думаю, в нас попали, Ровер, – сказал Корни. – Проверь, пожалуйста.
Мы развернулись мимо замыкающих судов конвоя и остановились проверить, все ли в порядке. Я поспешно оглядел палубу. Здесь повреждений не было. Но в машинном отделении дело обстояло значительно хуже.
Индикатор на мостике клацнул – его стрелка перескочила на новое положение. К нему подскочил старший матрос и доложил: