Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике
Шрифт:
– Вышли из строя наружный и внутренний двигатели левого борта и внутренний двигатель правого борта.
– Остался только один двигатель! – выругался Корни. – Теперь нам понадобится изрядная доля везения!
А в это время внизу в машинном отделении (хотя мы этого и не знали) старший механик Билл Ласт работал так, словно от этого зависела его жизнь. Впрочем, так оно и было. С той лишь разницей, что от результатов его деятельности зависели еще и жизни всех остальных людей на борту. Он был обнажен по пояс, и его сильное загорелое тело блестело от пота и было покрыто пятнами
– Похоже на 40-миллиметровый, Берт, – поделился Ласт наблюдениями со своим механиком. – Чертовски большие дыры в всасывающих трубах. Сегодня нам не удастся это запустить. Давай посмотрим, что там справа.
Беглый осмотр показал, что внутреннему двигателю правого борта требуется лишь небольшой ремонт.
– Займись здесь, Берт, а я пойду доложу командиру. Нам будет нужна цистерна дистиллированной воды под мостиком.
Ласт поднялся на мостик и доложил Корни:
– Думаю, через несколько минут мы запустим двигатель правого борта, но на те, что слева, надежды нет.
– Сделайте все, что можно, Ласт. Вы же видите, у нас здесь еще полно работы. – Он показал на языки пламени, сверкающие вдалеке, – это были результаты нашей первой атаки.
Ласт ухмыльнулся и скрылся под мостиком, волоча за собой шланг. Вскоре двигатель правого борта принялся издавать громкие звуки, свидетельствующие о возвращении к жизни, и через некоторое время он ровно загудел. Мы сразу доложили Дугу, что можем продолжать действовать на двух двигателях. На 657-й тоже не обошлось без происшествий – у них был пожар под платформой эрликона, но его удалось локализовать и потушить.
После окончания первой атаки прошло 10 минут. Вся команда была занята. Орудийные расчеты проверяли орудия и пополняли запасы боеприпасов. Все орудия пока функционировали исправно, что не могло не радовать артиллеристов. В атаке участвовали все орудия, кроме эрликона правого борта. Я наклонился к единственному не участвовавшему в перестрелке артиллеристу и сказал:
– Ну, теперь твоя очередь. Не забудь – брать надо пониже.
Мы снова тронулись в путь, и Дуг, постоянно наблюдавший за вражеским конвоем на экране радара, передал нам серию пеленгов и расстояний. Поэтому, несмотря на плохую видимость, мы имели достаточно ясную картину позиции противника. Приблизившись, мы заметили, что в результате сильного артиллерийского огня на берегу – на гористом побережье полуострова Пелещац – начались пожары. И теперь нам следует атаковать с морской стороны, а не со стороны берега, чтобы корабли противника, а не наши были отчетливо видны на фоне освещенных пламенем холмов.
Поэтому артиллерист эрликона правого борта снова остался не у дел.
На этот раз мы шли тем же курсом, что и конвой, поэтому должны были проскочить мимо него не так быстро. Приблизившись к первой группе маленьких судов, мы различили торпедный катер и два десантных корабля. Они открыли огонь, и в нашу сторону полетели трассирующие снаряды.
Губы рулевого скривились в ехидной усмешке.
– И это они называют стрельбой? Мне
Я ждал приказа Дуга открыть огонь и дождался.
На расстоянии 200 ярдов мы медленно прошли мимо вражеского конвоя, поливая суда противника разрушительным дождем свинца, который оборвал все попытки сопротивления уже через несколько секунд и превратил наши цели в безжизненные полыхающие обломки. Затем последовал сигнал прекратить огонь.
Три крупных судна впереди представлялись более серьезными противниками, и я принялся внимательно изучать их в бинокль. Две шхуны, идущие впереди, показались мне очень большими, да и сидели в воде они выше, чем обычно. Ближайший к нам лихтер, наоборот, был очень низким и имел весьма компактные размеры, отчего вовсе не стал менее опасным. В нем словно сконцентрировалась угроза. Они не сделали попытки изменить курс или уклониться от столкновения, но открыли огонь уже с 600 ярдов.
Я снова дождался сигнала командира флотилии, после чего щелкнул тумблером громкоговорителя:
– Всем орудиям! Наша мишень в середине. Сейчас главное точность. Цельтесь как можно ниже. Покажите класс, парни!
Первым огонь открыл Дуг, мы последовали за ним. Он выстрелил несколько осветительных снарядов, поэтому артиллеристы хорошо видели цели. Я целиком сосредоточился на нашей мишени, поэтому имел довольно-таки смутное представление о том, как развивалась атака 657-й на ведущую шхуну и 663-й – на замыкающий лихтер.
Я посмотрел в корму. 6-фунтовые снаряды споро передавались из рук в руки к орудию, которое ритмично посылало их в цель. Я чувствовал, как содрогалась лодка при каждом выстреле. Молодцы парни! Именно эти люди выигрывают сражения, а вовсе не Дуг, Корни или я. Выведя 658-ю на удобную позицию, мы могли дать им шанс победить, но побеждали все-таки именно они. Если бы они стреляли неточно и не попадали в цель, все усилия командиров были бы тщетными. Я вспомнил своего инструктора по артиллерийской подготовке. Он круто знал свое дело.
Когда немцы на второй шхуне поняли, что именно на них обращена вся мощь нашего бортового залпа, они открыли огонь из всех имевшихся в наличии орудий. Я понял, что у них на носу явно имеется 40-мм пушка и несколько 20-мм в корме, и приказал артиллеристам «пом-пома» и эрликонов сосредоточиться на них. Шум стоял оглушающий, а воздух, наполненный запахами дыма, раскаленного металла, смазки, взрывчатки, так же как и привычных выхлопных газов, можно было назвать каким угодно, но только не приятным для дыхания.
Неожиданно для самого себя я обнаружил, что аплодирую! Ватт, метко посылавший 6-фунтовые снаряды в корпус шхуны, теперь перенес огонь на высокую палубу полуюта. Почти сразу мы увидели яркую вспышку, а затем донесся грохот взрыва. Сомнений не было – это взорвались боеприпасы.
– Черт возьми! – в восторге завопил Корни. – Он угодил в погреб боезапаса!
Я молча кивнул. Времени радоваться не было – мы уже обогнали свою цель, и следовало произвести корректировку огня. Я приказал перенести огонь на первую шхуну – орудия на ней все еще стреляли.