Канувший в толпу. Юмористическая фантастическая повесть
Шрифт:
– А я что? Пробуй, Алевтин. Я даже горжусь тобой… Но дня через три тебя, всё равно, хватятся. Деловые всех вокруг раком поставят, вертолёты поднимут в небо, специальных ребят снарядят в дорогу, и я им пропою то, где ты гнездишься и в каком образе валяешь дурака.
– Ну, вот и хорошо, Кусок, что ты меня понимаешь. С моим рейтингом… Понятно, ты въехал.
– Само собой, Муня. Со своей стороны я проконтролирую ситуацию. Подключу самых надёжных людей.
Кусков помог президенту напялить на голову сплошную маску, до самых плеч, из тончайшей резины, которая позволяла не только дышать
Отныне, но не навсегда, президент Мунин стал Петром Аполлоновичем Тихайловым, будущим директором Дома культуры в селе Глуханово, что находилось не так уж и далеко от славной столицы Братва. А настоящему Тихайлову купили небольшой домик, в четыре этажа, за границей, на берегу тёплого моря, подкинули зарубежных деньжат и сделали его по документам Самуилом Моисеевичем Блекбергом. Отправили его вместе с семьёй, считай, что в рай. Повезло мужику. Уж как-нибудь одного «простого» человека руководство Воропанни в состоянии сделать рядовым, средним миллионером.
Основательно преображенный и почти уже вошедший в свою новую роль Мунин обстоятельно объяснил Кускову, по какой причине он отправляется «в народ»… Когда добьётся успеха в определённом месте, то устроит, прямо там, в селе Глуханово пресс-конференцию и на весь мир заявит, что народ Воропании настроен только патриотично и костьми ляжет за счастье и процветание своих олигархов, депутатов, чиновников и лидеров общака, вместе с системной «оппозицией». Они ведь тоже находятся у Большой Кормушки и хорошо исполняют роль радетелей за народ. Самое то, что надо. Ворон ворону глаз не выклюет.
Дело в том, что какие-то народные мечтатели решили возродить в Воропании профсоюзы и со временем сделать так, чтобы представители существующих политических партий, группировок и уважаемые миллиардеры, лишились права выдвигать свои кандидатуры на должность не только президента, но даже депутата сельского совета. Пусть, дескать, партии, как общественные организации, решают свои внутренние проблемы и не лезут во власть. Заседают в каких-нибудь библиотеках. А получается, что профсоюзы – это народ. Тем более, оптом, по спискам…
– А чего ты-то дёргаешься, Муня? – удивился Кусок. – Пусть людишки тешатся.
– Ты что, Кусок, совсем дурак? Подобные перемены будут означать, что депутатами могут стать всякие там доярки, шахтёры, учителя, врачи, инженеры, безработные, пенсионеры, даже бомжи…
– Ну, и что с того?
– Ты совсем тупой, Кусок? Ведь в этом случае у них, у толпы, будет свой президент! Они быстренько построят народное государство. Отберут у самых уважаемых людей их капиталы, места добычи нефти и газа, заводы и фабрики, и прочее. Ты что, Кусок, тупой?
– Но у нас же имеется до зубов вооружённая национальная гвардия…
– И армия, и всё остальное спокойно перейдёт к ним. Нельзя допустить создание профсоюзов в Воропании! Это смерть представителей частного капитала и других господ и дам. Причём, не условная, а самая натуральная. Они, активисты из народа, видишь ли, считают, что настоящее демократическое общество должно быть беспартийным.
– Ну, по идее-то, только так. А я, если что, то за бугор мотану. Да и ты тоже, Муня.
– Если успеем, доехать до ближайшего аэропорта, без денег, в одних носках, с арестованными капиталами…
– Поэтому…
– Поэтому я и еду в Глуханово. На месте расскажу им всем, без издевательств, что такое экстремизм и полное отсутствие партий и крупного бизнеса… в стране. Это крах!
– Можно им и без нас, капиталистов, обойтись и платить, к примеру, директору заводу в шесть раз больше чем среднему рабочему, а не в шестьсот.
– Как только вернусь, Кусок, из командировки, то тебя лично расстреляю.
– Ты что, шеф охренел? Я ведь говорю не за себя. Я тебе поясняю то, как считают они, как бы, всякие недруги… профсоюзники.
Президент решил больше ничего не вбивать в бестолковую голову своего пресс-секретаря, а просто ударил кулаком по голове сидящего за рулём Кускова. По этой причине их автомобиль обычной отечественной марки (для маскировки) чуть не съехал в крутой овраг. Рональд Адольфович справедливо решил, что больше говорить ни о чём не стоит, дабы не поссориться с Муней окончательно и бесповоротно, и не попасть в опалу. Дело серьёзное. Алевтин Скоробеевич ведь не просто президент, а миллиардер и владелец много… чего… Пусть и не совсем официально, а через подставных лиц.
…В расцвете летний полдень. Солнце, ярко-оранжевое, висело над головой, как бы, раздумывая: «А стоит ли двигаться дальше? Ведь и так терпимо. Всю здешнюю землю можно разглядеть и осветить лучами. Да и чего там разглядывать, в средней полосе Воропании? Хрустальных теремов для народных масс не наблюдается. Отдельные замки и дворцы – не в счёт. Это для особенных, «сложных» людей. Более, чем странная градация. А ведь при этом народным массам было многое обещано…».
Одним словом, если бы солнце умело материться, то оно непременно бы выразило свои эмоции и мысли гораздо чётче и определённее, с помощью довольно устойчивой в народных массах (хотя и запрещённой по непонятным причинам) ненормативной лексики. Тут, наверняка, какой-нибудь тамошний негодяй усмотрел, разглядел бы один из многочисленных примеров нарушения элементарных человеческих прав.
Во всяком случае, с ним трудно спорить и даже нет смысла. Ведь во всём происходящем не пахнет даже полусгнившими фрагментами извращённой политики (для избранных). Тут, извините, диктатура… жирующего меньшинства, мягко сказать, на костях и крови народа. Или что-то не так?
Убитая социология, изнасилованная антропология, элементарная и неприкрытая внутренняя оккупация колониальной территории вкупе, в единстве с «простыми» людьми… Но полюбили всем сердцем такую вот обстановку жители Воропании и признали её… непоколебимой. Что уж там рассуждать, лакейство является только в том случае судьбой, когда оно воспринимается в качестве образа жизни. С этим ничего не поделаешь и ничего тут не попишешь.