Капалуха
Шрифт:
– Если ты коп, то с безопасностью напряженка.
– Верно, – мне удалось рассмешить доктора. – Не чувствуете себя в безопасности? Это абсолютно естественно, в этом нет ничего постыдного.
– Я не боюсь.
Она отложила планшет на столик, стоящий рядом, и внимательно на меня посмотрела.
– Ваш капитан сказал, что сегодня вас пытались убить. Это все из-за дела, которое вы ведете?
– Возможно, я не знаю.
– Вы сказали, что не испытываете страха. Даже после покушения?
Я
– Мне не нужно волноваться, ведь я раскрою дело.
Женщина молча продолжала смотреть на меня. Я в ответ пристально посмотрела на нее.
Наверное, мне стоило что-то сказать или отвести взгляд, что бы мое поведение не было воспринято как проявление агрессии и бунт, ведь если Элеонора Паркер решит, что я не готова возвращаться в ряды полицейских, мне придется посещать ее сеансы до скончания веков. Но тут главная я, а не она.
Однако зная фокусы, которые психологи проводят со своими пациентами, я не смогла вести себя иначе, не смогла перестать быть собой.
Женщина глубоко вздохнула, улыбнулась мне натянуто и отвернулась к своему планшету.
– Если успеете прежде, чем вас убьют.
Я пожала плечами.
– Вряд ли. Они запаниковали, я их найду.
– Эванесса, могу я вас так называть?
– Валяйте.
– Зачем ты пришла? Мое время не шутка, ведь я действительно могу кому-то помочь. Вместо этого мне приходится играть в игры с психопаткой, которая не понимает, что попытка убийства не то же самое, что и разрезать праздничный пирог.
Окей. Идет на контакт.
– Мне нужно получить допуск. Без него Джонс не пустит меня в участок, – я предпочла проигнорировать колкое замечание в свой адрес.
– Скольких ты уже убила, прикрывшись законом?
– Никого.
– Я тебе не верю.
Меня передернуло и я закипела.
– Хотите на чистоту? Почему вы интересуетесь теми, кого я убила, но не спрашиваете скольким я спасла жизнь? – я придвинулась ближе к ней. – Почему вас волнуют только те люди, у которых проблемы с адаптацией? Может быть потому что у вас с ними есть нечто общее?
Доктор замолчала, а я удовлетворенная откинулась на спинку дивана.
– И ты ведешь подсчет всех, кого спасла?
– Семнадцать раз я закрывала напарника от пули, сорок семь женщин я освободила из сексуального рабства, четырнадцать детей благодаря мне слезли с героиновой зависимости, один преступник, который мог быть мертв остался жить. И все это не считая тех, кто не умер от передоза, потому что благодаря мне наркотиков на улице стало меньше на девять процентов.
– Впечатляющий результат, – Элеонора сказала это таким тоном, будто все это не имеет значения. – Вот твой допуск.
Она взяла чистый бланк и размашистым почерком написала что-то поверх разлинованного листа.
– Я могу идти? Я свободна?
Я забрала свой пропуск в нормальный мир.
– Свободна? Нет, скорее ты так же зависима, как и наркоманы, которых спасаешь каждый день. Только твой наркотик – это адреналин.
– Отлично, мне пора, спасибо за продуктивную беседу.
Через секунду меня уже не было в этом крыле, я неслась к Джонсу сообщить, что снова в строю.
***
Дэйн Джонс посмотрел на меня сердито.
– Эва, прочти, пожалуйста, что здесь написано, – мужчина указал кончиком ручки на табличку на своем столе.
– Капитан участка Дэйн Л. Джонс.
– Да? Потому что у меня такое ощущение, будто ты прочла там «слепой идиот».
Капитан никогда не был ни идиотом, ни слепцом. Все в участке его уважали и боялись. Наверное, в этом и была моя проблема. У меня напрочь отсутствовал страх перед ним.
– Вы беситесь от того, что я вас не боюсь, как все остальные?
– Нет, Эва, я вне себя от ярости.
– Я вас уважаю и как человека, и как руководителя. И еще ни разу не скомпрометировала при посторонних. Я не фамильярничаю, не шучу неуместно. Всегда исполняю приказы, какими бы глупыми они не были.
– Всегда ли? Тебе напомнить про октябрь две тысячи пятнадцатого?
Я помнила, как ослушалась прямого приказа оставаться на позиции, когда мы проводили рейд в одном из клубов. Мы тогда всех взяли и предали правосудию, но из-за меня ранили офицера. Он остался жив и здоров, скорее это было не ранение, а царапина, но сколько всего я потом понаслушалась! Меня даже отстранили на неделю от службы.
– Не надо. Дэнни сказал, что, если бы не моя задница, вечно ищущая приключения, мы бы не задержали всех дилеров.
Капитан выглядел уставшим и мрачным, но умерил свой пыл.
– Знаю. Мэр лично поблагодарил меня за результат.
Я подняла одну бровь, потому что «я же говорила, что всегда права».
– Эва, ты хороший полицейский, но ты слишком напористая. Ладно, давай сюда свой допуск, – он протянул мне руку, требуя выдать ему ничтожный листок. – Возвращайся к работе.
Эту схватку я выиграла, выиграю и последующие.
Мне нужно было продолжать расследование, но я понятия не имела как к нему подступиться. Меня пытались убить не просто так. Значит я была на верном пути. Несомненно, я упускала что-то по истине важное.
Я взглянула на пустой стол Дэнни. Раньше мы бы обсудили всевозможные варианты и только потом начали действовать. Теперь все изменилось. Мне не с кем поговорить, никто больше не скажет насколько безумные идеи меня посещают, и что в моей голове даже черт ногу сломит.
Я закусила губу и уставилась в окно.