Капер
Шрифт:
Сила отдачи толкает фрегат на прежний курс, помогая рулевому. Мы движемся вытянутой змейкой — опять меняем галс, курсом бакштаг отрываемся от противника, а потом поворачиваемся левым бортом к галеону, который слева, хотя удобнее было стрелять в правый, флагман, который я оставляю на закуску. На этот раз дистанция около кабельтова. Залп из всех орудий левого борта превращает в лохмотья все паруса, кроме блинда, в котором всего одна прореха, но от верха и до низа, а с бизань-мачты сбиваем латинский парус. Рей падает на палубу, а парус частично оказывается в воде.
Опять поворот на другой галс, увеличение дистанции на этот раз до кабельтова, изменение курса вправо, чтобы испанский флагман оказался на траверзе, — и залп из всех орудий правого
Три другие галеона идут на помощь флагману так быстро, как могут, то есть, узла два, не больше. Ближнему надо преодолеть с полмили. За это время мы успеваем сделать два залпа из пушек и три из карронад. Флагманский галеон лишился бушприта, носовая надстройка теперь напоминает кучу мусора на полубаке, а кормовая обзавелась несколькими дырами от ядер и бесчисленным количеством оспин от картечин. На палубах ни души.
Мы оставляем его в покое, проходим немного вперед и с дистанции кабельтова два, чтобы не подставиться под бортовой залп флагмана, бьем книппелями по парусам спешащего на помощь галеона. Это был тот, который мы обстреляли первым. На нем только успели заменить фок на запасной парус, на котором почему-то не было традиционного креста. И этот парус превратился в лохмотья, а вместе с ним и остальные стали совсем уже нерабочими. Галеон быстро потерял ход и начал разворачиваться бортом к ветру в полукабельтове от флагмана.
Мы прошли дальше и влепили книппелями по парусам еще одного галеона, который спешил на помощь флагману. Это был тот, который мы обстреляли третьим. Он идет под двумя парусами — фоком и бизанью, запасными, без крестов, которые, как догадался, спарывают со старых и перешивают на новые, но сейчас на это нет времени. Оба паруса сорвало. На фок-мачте осталось только два лоскута, которые затрепетали на ветру.
Галеон, который мы обстреляли вторым, передумал нападать. Курсом полный бакштаг левого галса он настолько быстро, насколько это возможно с его неполным парусным вооружением, драпает с места сражения. Мне кажется, это один из тех, что сбежал от нас в прошлый раз. Тем же курсом следует один галеон из напавших на «Золотой сокол». У этого корабля паруса и вовсе целы и невредимы. Бьюсь об заклад, что и он встречался с нами раньше.
«Золотой сокол» тем временем лупит ядрами и картечью по одному из двух галеонов, которым отсутствие парусов не дает удрать с поля боя. Все говорит о том, что с этими двумя он справится и без меня. Лорд Стонор оказался хорошим учеником. Непродолжительные тюремные посиделки вырабатывают у человека привычку думать и учиться не только на своих ошибках.
Мы сделали поворот фордевинд и вернулись к флагману испанской эскадры. Он кажется вымершим. Дистанция между кораблями стала метров пятьдесят. Теперь за дело взялись остывшие пушки и карронады левого борта. После первого залпа пушек доски обшивки вражеского корабля повыскакивали из форштевня, напоминая уродливый цветок. Из дыр вывалились в воду обрывки канатов, куски парусов, матрасы, набитые сеном, и что-то тяжелое, вроде бы ядра или какие-то другие железяки, которые сразу понеслось мерить глубину. Из дыры высунулась голова человека в шлеме-морионе и исчезла после того, как рядом просвистели несколько пуль из мушкетов. И вовремя, потому что в дыры
— Не стреляйте, мы сдаемся! — прокричал он на голландском языке.
— Катер на воду! Доставить сюда офицеров! — приказал я.
Выполнять приказ отправились десять человек под командованием Бадвина Шульца. У немца маниакальная любовь к захвату пленных. Сопровождавшие его солдаты утверждают, что в момент, когда сдавшийся капитан отдает ему свое личное оружие, Бадвин Шульц чуть ли не лопается от напыщенности.
Фрегат «Роттердам» возвращается к галеону, с которого мы начали сражение. Заняв позицию у него по носу, мы дали один залп из пушек ядрами и два из карронад картечью, после чего на корабле опустили флаг. За пленными отправился боцман Лукас Баккер. Этого тоже не корми — дай пленного захватить.
Третий фрегат сдался после первого залпа. Поскольку стрелять больше не в кого было, я отозвал с опердека Роберта Эшли и послал его на галеон за офицерами. Вслед за ним на главную палубу поднялись комендоры. Лица у них были черные от пороховой гари, отчего были похожи на шахтеров, поднявшихся на-гора. Многие в одних только коротких штанах, тоже испачканных черным и мокрых от пота. Во время стрельбы на нижних палубах не сладко и в умеренных широтах, а в тропиках — сущий ад. Комендоры смеются, радуясь в первую очередь не добыче, а тому, что пытка закончилась. Для них открывают бочки с пресной водой, чтобы помылись. У тропиков в сезон дождей есть и достоинство — изобилие воды: трать — не хочу.
К фрегату подошел катер под командованием Бадвина Шульца. Первым по трапу поднимается на борт испанский адмирал Альваро де Басан, маркиз Санта-Крус. Ему за пятьдесят. Выглядывающие из-под широкополой фетровой черной шляпы волосы седы, как и боевито закрученные кверху усы и козлиная бородка. Широко расставленные, карие глаза, узковатые для европейца, смотрят цепко. Уверен, что и лет через десять адмирал опишет меня так подробно, с такими точными деталями, словно встречался со мной час назад. На нем темно-красный дублет без узоров и с небольшим белым гофрированным воротником и темно-коричневые штаны без подкладки. Такое впечатление, что он старается не отставать от моды и одновременно не забывать привычное в юности. Кожаный ремень с золотой бляхой, на которой барельеф в виде замысловатого креста Великого военного ордена Меча святого Иакова Компостельского или, как его называют чаще, ордена Сантьяго. Это самый богатый орден Испании. Ему принадлежат несколько десятков командорств, два города и много чего менее значительного.
Адмирал Альваро де Басан приподнимает шляпу, продемонстрировав покрытую потом лысину, и приветствует меня, назвав по имени. Я приветствую в ответ, не забыв упомянуть не только его имя, но и титул. Он первый маркиз Санта-Крус. Получил этот титул, благодаря женитьбе на кузине, сестре герцога Пеньяранда, тоже первого. Их потомки привыкнут к титулу и будут относиться к нему спокойно, но первым обладателям очень нравится, когда им напоминают, чего они добились в жизни. Не устоял и маркиз Санта-Крус. Глаза его потеряли цепкость и наполнились тщеславием.
Я приказал испанских офицеров закрыть в карцере, а адмирала пригласил расположиться в одном из двух кресел, которые стояли на главной палубе под навесом. Йохан Гигенгак сразу подал нам белого вина, разведенного водой. Отпив глоток из серебряного кубка, Альваро де Басан, маркиз Санта-Крус, вскинул седые и редкие брови, одобряя качество вина.
— Недурно, — молвил он, после чего задал вопрос: — Вы ведь не голландец?
— Нет, — ответил я. — Вырос в Италии, потом жил на Мальте.
— Итальянцы — хорошие моряки, — сказал Альваро де Басан и добавил презрительно: — Не то, что эти торгаши из Нидерландов и Англии!