Капище (Чечня-1996)
Шрифт:
– Какую кличку ты ему дал?
– Не кличку, а оперативный псевдоним.
– И какой?
– Хотел "Задов", но потом передумал - "Хвостов".
– Хрен редьки не слаще. И что дальше? Начальникам доложил?
– Я что, похож на идиота?
– Вроде нет.
– Кто же, находясь в здравом уме и трезвой памяти, отдаст агентуру в зоне боевых действиях? Никто. Вот и эту образину я с собой утащил.
– Неплохо, неплохо.
– Так что к смерти Муслимова я имею самое относительное отношение, прости за тафталогию. И почему меня записали в кровники - хрен его знает.
– Так как насчет того, чтобы немножко разбогатеть? А, Алексей?
– Андрей, ты сам не веришь в эти бредни, а меня втягиваешь во все это. Даже на секунду допустим, что я соглашусь, и что? Что дальше?
– Дальше? Мы с тобой идем в Чечню. Идем под видом иностранных журналистов, насмотрелся я, как они работают, сумеем пробраться к базе. Много и долго будем идти и ехать. Потом проникаем в хранилище, берем столько, сколько сможем, в первую очередь - счета в банках.
– Знаешь, мое государство научило, что самый лучший банк - это трехлитровая банка. Не силен я в этих науках, не экономист, не банкир. Не верю я бредням, которые вам наплел этот "муслим" в наркотическом бреду.
– Но с Муслимовым - правда?
– Частично. Ты хоть сам-то представляешь, что и как делать? Это же не мирная воскресная прогулка, и даже не турпоход? Да, кстати, нас могут схватить чечены, и ты снова окажешься в плену. Как тебе такой расклад? Понравилось у них? Милости просим еще в гости. Если твоя Родина способна выкатит еще миллион долларов, то моя порадуется, что удалось сэкономить на следственных, судебных и тюремных расходах. При этом можно раздуть шумиху в прессе, что злые чечены захватили бывшего участника Южного похода. Меня, может быть, наградят... посмертно. Помнишь фильм "Бриллиантовая рука"?
– Помню. Но, несмотря на то, что я был в чеченском плену, и хлебнул столько, что не снилось тебе и в кошмарном сне, то прекрасно понимаю, что именно меня - нас там ждет. Пойми, если я сейчас вернусь в Израиль, то из меня выудят эту информацию. И что дальше? Что?
– Все достанется дядям из Москвы и Тель-Авива. В Москве много евреев, они сумеют договориться со своими родственниками с исторической Родины? Но ты-то сам-то хоть веришь, что такое возможно?
– Что возможно?
– То, что где-то в горах Чечни расположено хранилище финансовых средств покойного Президента Ичкерии?
– Да, Алексей, я верю, - голос у Рабиновича был тверд, он смотрел в глаза прямо, не отворачиваясь.
– И ты отдаешь себе отчет в том, что необходимо пройти вражеской территории без оружия несколько сотен километров, совершенно без оружия, незаметно проникнуть в горно-лесистую местность, а там захватить, или же просочится мимо охраны на секретный объект, похитить там много денег, незаметно вынести их, и так же протопав много сотен километров в обратном порядке, выйти на территорию России, где нас могут схватить и лишить, как денег, так и свободы. Ты в этом отдаешь себе отчет?
– Да. Отдаю. Но пойдем мы не совсем "голые". Кое-что мы с собой прихватим!
– Пару ножей и открывашек для консервов?
– Нет. Мы заложили тайники на территории Чечни.
– Нафига?
– Я понимаю так, что групп сопротивления.
– Сопротивления кому? России? Так Чечня уже почти не входит в состав РФ.
– Нет, для оказания сопротивления чеченскому режиму.
– Ты меня за советскую власть-то не агитируй. Говори толком.
– Это все, что знаю, я-то был всего лишь грузчиком-водилой, но кое-что понял, подслушал. А местоположение тайников и способы, как их снять, я знаю.
– Археолог хренов. Что там есть?
– Много, очень много, - уклончиво ответил Андрей, всем своим видом показывая, что не расположен дальше развивать эту тему.
– Оружие?
– И оружие тоже.
– А что еще?
– Некоторые предметы носят двойное, а то и тройное назначение, все закамуфлировано под обычные предметы домашнего обихода.
– Только один хрен, не смогут они тягаться с Калашниковым и гранатометом. Я предполагаю, что данные предметы всего лишь куча взрывчатки, спрятанная во всевозможных бритвах, ручках - и прочая дребедень. Она хороша для кино, или же для точечных операций. Но для такого масштабного мероприятия, которое ты предлагаешь, этого будет явно маловато.
– А что ты предлагаешь, ЛJша? Танк?
– Лучше пару танковых колонн. Первая отвлекает противника, вторая штурмует высоту. А лучше - десант на вертушках, сначала авиация обрабатывает высоточку. А потом - ВДВ. Кайф, правда? Сколько там денег?
– Не унесешь все. Можешь стать гражданином мира. Весь мир перед тобой!
– Предполагаемая охрана?
– От отделения до взвода. Вооружение - легкое, стрелковое. Возможны минно-взрывные заграждения. Плюс ловушки в самом сооружении. Бункер строился на века, так что там возможно все. Сама охрана вниз не спускается, несмотря на то, что там имеются помещения для отдыха, запасы воды, подача воздуха. Живи - не хочу.
– Почему не спускаются?
– Запрещено. Помещение опечатано. Раньше кто-то предпринимал попытки проникнуть, но приезжали инспектора, и расстреливали всю команду охраны. Расстрельщики занимали место охраны, и так два раза.
– Почти как в ЧК в 1937-39 годах. Действует безотказно, серьезные люди стоят за всем этим. Что удерживает людей в горах? Можно грабить на равнине, там ни славы, ни почета, баб там тоже нет.
– Деньги. Каждый ежемесячно получает по три тысячи долларов. Ни боев, ни риска, кормежка бесплатная. Каждый месяц одного отпускают вниз, к семье на две недели. Всех по очереди. Все знают, что если проболтаются о роде и характере службы - секим башка. Включая и тех, кому это стало известно.
– Уважаю. Серьезные ребята. Кто такие, что о них известно?
– ДГБ, плюс личная бывшая охрана Дуды.
– Департамент государственной безопасности. Для нас это был лакомый кусочек. Каждый сотрудник для нас был желанной добычей. Каждый из них кладезь информации. Они охотились за нами, а мы - за ними. Обоюдная охота.
– Чего ты боишься, Алексей? Что ты потеряешь? У нас же будут документы прикрытия.
– Знаешь, бьют не по документам, а по морде. Это во-первых. Во- вторых. Боюсь потерять здоровье, жизнь, свободу.