Капитали$т: Часть 2. 1988
Шрифт:
— Нет, правда! — сказал он. — Вот, например, вопрос списания материальных ценностей. Списывают, страшно сказать, оборудование, которому цены нет, на котором еще работать и работать.
— Ну, не томите уже, — сказал я. — Неужели кто-то списал космическую ракету? Так давайте мы ее быстренько поставим где-нибудь в парке, в центре города и сделаем платный вход!
— Хорошая идея, но мимо! — сказал Лисинский торжественно. — Есть кое-что лучшее, чем ракета! От ракеты нам мало пользы, она не создает материальные ценности!
—
— Ничего особенного, — сказал он. — Просто экструдер!
— Чего? — переспросил я.
— Пленочный экструдер! — уточнил Евгений Михайлович.
Ага. Сильно мне стало от этого легче.
— Если пленочный, то это сильно меняет дело, — саркастически сказал я. — Мне стыдно признаться, но вот я даже понятия не имею — что это за штука.
Евгений Михайлович тяжело вздохнул.
— У вас, Алексей, есть, например, огород? С огурцами, помидорами и баклажанами?
— Нету! — честно признался я.
— А у людей есть огороды! — объявил Лисинский. — У людей есть теплицы и парники — для них требуется пленка. В нашей торговле ее нет, почти совсем нет, я узнавал. А если вдруг появляется, то сразу исчезает! Без пленки помидоры в нашем климате растут плохо. И огурцы тоже.
— Это штука, которая производит пленку? — догадался я.
— Именно! — важно подтвердил Лисинский. — Много пленки каждый день, очень нужное производство, очень полезное!
Глава 19
— Так и что вы предлагаете? — спросил я.
Евгений Михайлович напустил на себя важный вид и принялся вещать.
— Я купил списанный пленочный экструдер, — заявил он. — Очень недорого купил, хотел начать производство, но теперь уже не хочу. Теперь я хочу исключительно в Прибалтику — успокоить нервы, которые не восстанавливаются. Но ведь это же грех, чтобы такая машина простаивала! Это просто преступление! Я могу ее переуступить вашему кооперативу, и тогда производством займетесь вы.
Это было интересно, но у меня тут же возникло множество вопросов.
— Евгений Михайлович, а сырье? — спросил я. — А склад готовой продукции? А место — где эту машину расположить? А рабочие, как минимум будут нужны операторы, наладчик, электрик… И какова предполагается рентабельность? И куда сбывать?
Евгений Михайлович, выслушав мои вопросы, молча налил коньяк в кофе и стал медленно с удовольствием пить.
— Прекрасный напиток! — с чувством сказал он. Не желаете? Правильно, это больше для нас, стариков… Что касается рентабельности, то она на уровне философского камня, молодой человек. Слышали легенду о философском камне?
— Слышал. Превращает все в чистое золото.
— Вот так и здесь, — назидательно сказал Лисинский. — С сырьем, конечно, могут быть проблемы, но с чем сейчас нет проблем? Что касается места, рабочих и прочего… Напомню, что ваш кооператив до сих пор состоит в партнерстве с нашим славным химзаводом. Товарищ директор, я совершенно уверен, пойдет навстречу. Расположитесь пока там, а дальше будет видно.
— Да, — улыбнулся я, — на товарища директора нам удалось произвести неизгладимое впечатление. Но, Евгений Михайлович, аналогия с философским камнем очень красивая, но не конкретная…
Евгений Михайлович улыбнулся.
— Хорошо! — сказал он. — Давайте поговорим о цифрах. За смену вы произведете примерно центнер продукции. В центнере где-то пятьсот метров. Госцена метра — сорок копеек.
— Ну мы же не будем торговать по госцене? — улыбнулся я.
— Это был бы акт благотворительности, — категорично сказал Евгений Михайлович. — А мы занимаемся коммерцией, но не благотворительностью. Справедливой будет цена в два рубля за метр. Или три, смотря по какой цене получится найти сырье!
— Это все прекрасно, — сказал я. — Но, Евгений Михайлович, объявите уже — в чем ваш интерес?
— Ничего особенного, — пожал плечами Лисинкий. — Я хочу часть продукции. Скажем, пятьсот кило в месяц. Не бесплатно, нет. И даже не по госцене!
— И почем же? — поинтересовался я.
Лисинский развел руками.
— Пока еще мы даже не знаем себестоимости, о чем можно говорить? И не беспокойтесь, я не собираюсь вас грабить!
Я улыбнулся.
— Хорошо. Тогда будем считать, что договорились. Теперь дело за малым — мне договориться с партнерами и директором химзавода.
— Я полагаю, — сказал Евгений Михайлович, — что это простая формальность.
— Дай-то бог, — вздохнул я. — И еще такой вопрос, Евгений Михайлович… Проблема с криминалитетом остается подвешенной, я правильно понимаю?
Лисинский тяжело вздохнул.
— Возникли, выражаясь языком классиков марксизма, неразрешимые противоречия. Эти ребята хотят денег. Я не хочу давать им деньги. Во всяком случае, в таком неприличном количестве. И теперь я уезжаю, в отпуск. Кстати, вместо меня будет Яша Левин, так что все наши совместные вопросы будете решать с ним. Я дам вам телефончик, звоните ему по любым вопросам. Яша — вредный и занудный старикан, но дело знает.
— И что дальше? — спросил я. — Любой отпуск рано или поздно заканчивается.
Евгений Михайлович улыбнулся.
— Или ишак помрет, или падишах… Нет, правда, Алексей… мы живем в такой замечательной стране, где несколько раз за сто лет все переворачивается с ног на голову и наоборот. Как же здесь можно предсказать — что дальше? Здесь нельзя планировать даже на неделю! Эти болваны пытаются планировать на пять лет и посмотрите, каких результатов они достигли!
Да предсказать-то можно легко, подумал я. Только вопрос — кому оно надо? Нет пророка в своем отечестве… Но вслух я сказал: