Капитализму в России не бывать!
Шрифт:
Однажды все три правителя присутствовали на каком-то мероприятии вроде спартакиады и заспорили, кто из них должен приветствовать его участников. Подгорный полагал, что он — как глава государства. Косыгин — что он, как глава правительства. Брежнев — что он — как руководитель направляющей силы советского общества. На тот момент пришлось всем пойти на компромисс, и с приветствием обратился председатель ВЦСПС Шелепин.
Косыгин, в соответствии с международной практикой, настаивал на том, что именно он должен вести переписку и устанавливать отношения с главами правительств зарубежных стран. Он не претендовал на первое место в иерархии власти, но и не желал становиться лишь исполнителем воли лидера партии. Косыгин хотел быт с Брежневым на равных.
А Брежнев очень ревниво относился ко всему, что касалось его престижа, и это не было только проявлением его личных амбиций. Он знал, что в России первое лицо должно быть выше всех, потому что иначе в стране воцарится смута. Министерство иностранных дел даже было вынуждено дать указание нашим послам за рубежом, чтобы они деликатно разъяснили правительствам, при которых они аккредитованы, «кто есть кто» в СССР. И в конце концов все зарубежные лидеры поняли, кто такой в СССР Брежнев.
Видимо, в успех реформы Косыгина Брежнев не верил с самого начала. Уже после доклада Косыгина на сентябрьском Пленуме Брежнев высказался вполне определённо: «Ну что он придумал? Реформа. Реформа… Кому это надо, да и кто это поймёт? Работать нужно лучше, вот и вся проблема».
Бывший первый секретарь МГК КПСС Н.Егорычев передаёт, как ещё в 1966 году Брежнев с неудовольствием говорил: «Ну, скажи, зачем это Косыгин поехал по украинским заводам? Что ему там делать? Всё о своём авторитете печётся. Пусть бы лучше в Москве сидел да делами занимался».
И уж тем более не выносил Брежнев, когда на заседаниях Политбюро Косыгин вступал с ним в дискуссии по экономическим вопросам и, доказав свою правоту, поучал генсека как школьника, не знающего предмета. Тут нужно отметить, что именно благодаря позиции Косыгина многие неразумные проекты были тогда заморожены. Так, именно Косыгин затормозил уже намеченное было осуществление проекта поворота сибирских рек в Среднюю Азию.
Тем не менее Брежнев до 1980 года не решался уволить Косыгина, потому что признавал его высокие деловые качества, выдающуюся компетентность и считал, что при любом другом деятеле на посту премьера дела пойдут гораздо хуже.
В большинстве мемуаров, авторы которых касались взаимоотношений Брежнева и Косыгина, утверждается, что премьер был умнее и образованнее генсека. Думаю, это не совсем правильно.
Конечно, Косыгин добросовестно учился в институте, упорно овладевал знаниями и диплом свой получил вполне заслуженно. Так что он по праву мог называть себя «главным инженером всего СССР». У него оставалось время и для общего культурного развития. Брежнев уже был партийным работником, и учиться в институте ему приходилось урывками, выкраивая для этого время между более неотложными делами. Поэтому, видимо, он и как инженер, и в смысле общей культуры уступал Косыгину. Однако для тех, кто стоит у руля государства, не эти знания имеют первостепенное значение.
Косыгин был неплохим экономистом, но именно экономистом. Брежнев глубже его понимал, что экономика — лишь одна из сфер жизни народа, причём далеко не всегда главная. Значит, реформировать нужно было не экономику СССР, а весь образ жизни страны, самые основы общественного строя. Это он чувствовал, хотя и не знал, как осуществить такую коренную реформу. Зато он понимал, что реформа экономики без соответствующей перестройки других сторон народной жизни не только не принесёт ожидаемого положительного эффекта, но и может расшатать устои государства. Вот почему он не оказывал содействия реформе Косыгина в тех случаях, когда видел, что она нарушает стабильность в стране.
Нарастание трудностей в экономике пошатнуло позиции Косыгина. А тут ещё Брежнев нередко обращался к нему с просьбами изыскать дополнительные ресурсы для оказания помощи братским странам социалистического лагеря.
Проблемы со здоровьем начались у Косыгина ещё в 1973 году. Он стал плохо слышать, снизилась его работоспособность. Но роковым для него оказался 1976 год. Во время отпуска Косыгин плыл на байдарке, и она перевернулась. Когда его вытащили из воды, он был без сознания. С трудом его вернули к жизни. Вскоре он вышел на работу, но это был уже не прежний Косыгин. Он сильно сдал, и объективно по своим деловым качествам уже не соответствовал занимаемой высокой должности. Однако, если прежде он трижды подавал заявления об отставке (но Политбюро их отклоняло), то теперь уходить не хотел. Брежневу пришлось заставить его уйти.
Брежнев назначил первым заместителем председателя Совета Министров СССР своего старого знакомого по работе на Украине Н.А.Тихонова, чтобы контролировать деятельность Косыгина. Тихонов был малообразованным человеком и совершенно не подходил для руководства правительством великой страны, но очень желал занять место Косыгина. И он систематически рассказывал Брежневу о промахах в работе своего начальника. В конце концов Брежнев, сам уже немощный и относившийся к окружающим со всё большей подозрительностью, настоял на выводе Косыгина из Политбюро, а затем, когда премьер перенёс очередной инфаркт миокарда, предложил ему подать заявление об отставке. 24 октября 1980 года Косыгин был отправлен на пенсию, причём в грубой форме, ему даже не высказали благодарность за проделанную работу.
Косыгина сразу же лишили машины, отключили телефоны. Никто из бывших коллег по Политбюро и правительству не звонил ему. 18 декабря 1980 года он, вроде бы хорошо себя чувствовавший, вдруг неожиданно упал и скончался.
В «верхах» решили, что выделить для прощания с покойным Колонный за Дома Союзов будет «не по чину». Гроб был установлен в зале Центрального дома Советской Армии. Говорят, что попрощаться с Косыгиным пришли сотни тысяч жителей страны.
Глава 8
Государственный переворот Юрия Андропова
То, что Пленум ЦК КПСС после смерти Брежнева избрал своим Генеральным секретарём Юрия Владимировича Андропова, стало полной неожиданностью как для советского народа, так и для мировой общественности. Правда, признаки такого возвышения бывшего председателя КГБ СССР были и раньше: Андропову было поручено делать доклад на торжественном заседании, посвящённом очередной годовщине со дня рождения Ленина, где присутствовал и Брежнев. Андропов возглавил и комиссию по организации похорон Брежнева, что было равнозначно объявлению его преемником покойного. Но это всё были знаки, понятные лишь узкому кругу посвящённых, в народе же, даже в среде рядовых членов КПСС, Андропов отождествлялся лишь с ведомством чекистов — и ни с чем больше. Почему же Пленум ЦК сделал, причём единогласно, такой неожиданный выбор?
Лишь много позднее стало ясно, что Андропов сам себя назначил генсеком, разными способами нейтрализовав других возможных конкурентов. Членов Политбюро, а затем и ЦК он поставил в такое положение, что им оставалось лишь проголосовать за его кандидатуру. Его путь из полного ничтожества к вершине власти в самой большой стране мира — это своеобразный рекорд, достойный занесения в книгу рекордов Гиннесса. И путь этот был долгим, извилистым, полным тайных интриг и скрытых злодеяний.