Капитан 'Аль-Джезаира'
Шрифт:
Луиджи Парвизи плакал.
– Сколько лет я искал тебя, Ливио, сколько долгих лет! И вот то, что не удалось мне как Эль-Франси, удалось теперь - в роли охотника на корсаров. Благодарю тебя, Боже!
– Эль-Франси? Ты мой отец и ты же - Эль-Франси?
– Я был им, Ливио. Ты слышал о нем?
– Я мечтал стать таким, как Эль-Франси и его верный Селим!
– Вон он стоит, мой верный друг. Подойди к нам, Селим!
Негр с радостью обнял Ливио.
– Отец, отец!
– ликовал молодой корсарский капитан.
– Наконец-то у меня и вправду есть отец! До сих пор я называл иной раз этим именем
– Ты застрелил его!
– скорбно произнес Луиджи.
– Нет, нет, этого не может быть! Скажи, что это неправда, отец! Скажи же!
– умолял Ливио.
– Скорее, может мы сумеем еще помочь ему, спасти!
Отец и сын склонились над старым итальянцем.
– Слава Богу, он жив, только потерял сознание, - успокоил Луиджи перепуганного сына.
– Пуля раздробила ему плечо. У него высохнет рука, как моя после выстрела Мустафы.
– Я знаю о твоей схватке с советником дея.
– А его ты тоже знал, сынок?
– Он способствовал моему возвышению в ранг корсарского капитана.
– Боже, как все переплелось! Однако оставим это. Теперь мы снова вместе! Доктор Ферлани!
– позвал Луиджи.
Доктор явился не сразу. У него было много работы.
– Что с вами, синьор Парвизи?
– спросил, задыхаясь от бега.
– Наконец-то, доктор. Со мной все в порядке, но вот этого раненого я поручаю вашим особым заботам и уходу. Это мой старый слуга Бенедетто Мецци. Заштопайте его как следует, дружище! Так, теперь осталось еще кое-что. Энрико, подойди сюда!
Молодой капитан фрегата Парвизи, распоряжавшийся меж тем на палубе, явился на зов хозяина.
– Друзья!
– сказал Луиджи, указывая на предводителя корсаров.
– Я представляю вам грозного корсара Омара, моего, считавшегося мертвым сына Ливио!
– Ваш сын, синьор Парвизи?
– изумился врач.
– Примите мое глубокое уважение, Омар... Извините - синьор Парвизи. Вы настоящий мастер мореходного искусства, - ответил поклоном противнику молодой итальянский капитан.
– Да и вы, мой двойник, не хуже, - рассмеялся Омар.
– Не обрети я столь неожиданно отца, не дожить бы одному из нас до сегодняшнего вечера. Двоим одинаково сильным и искусным мужчинам тесно даже в огромном море. Перейдемте-ка, однако, теперь все на настоящий "Аль-Джезаир". Я должен представить вас моему экипажу.
Прежде чем пойти, Луиджи прошептал что-то на ухо одному из своих людей. Ливио не понял его слов.
– "Аль-Джезаир" сильно поврежден, - сказал он отцу и другим спутникам.
– Да, сынок, сильнее, чем моя "Генуя".
– "Генуя"?
– Да, "Генуя"! Смотри!
Ливио был поражен: фрегат, только что ходивший под корсарским флагом, поднял флаги Сардинии и Генуи! Люди на баке крепили поверх слова "Аль-Джезаир" большую доску с настоящим именем корабля - "Генуя".
Кисмет, судьба, воля Аллаха! Против нее не пойдешь, надо примириться с ней и принять все как должное. Такие и подобные им мысли мелькали у корсаров, когда сам их реис сообщил им, какой неожиданный оборот приняли события.
Потом Ливио с отцом, Энрико и друзьями детства спустился в свою прокопченную пороховым дымом каюту.
– Ну а что же дальше?
– спросил он.
– Никто, кроме тебя и моего бравого Энрико Торцци, не сможет довести наши дырявые посудины до
– Но охотник на корсаров, отец, как и ты! Я обещал Бенедетто, что после победы над ложным "Аль-Джезаиром" порву с деем и стану сражаться против корсаров. Большая часть моих людей пойдет за мной в огонь и в воду. Они ненавидят дея.
– Охотник на корсаров? Ты хочешь стать им, Ливио, мой мальчик? Этот день - счастливейший во всей моей жизни. Мой сын не стал ни арабом, ни турком, он - итальянец, как и я и все мои друзья. Благодарю, благодарю, бесконечно благодарю тебя, о Боже!
Луиджи снова притянул к себе сына и поцеловал его.
– Мы вместе будем сражаться против турок!
– радовался Ливио.
– Мы сделаем все, чтобы помочь людям сбросить многовековые рабские оковы!
– заверил отец.
– Однако прежде всего надо подумать о сегодняшнем нашем положении. Я предлагаю вот что: Энрико поведет твой корабль, а ты мой, до моего укрытия на острове Корсика. Исполни эту мою просьбу, Ливио. Мне не хотелось бы расставаться с тобой ни на секунду. Возьми с собой ко мне на борт часть своей команды, а я пошлю такое же число людей к Энрико на "Аль-Джезаир"! На совести твоих людей немало преступлений, но они все же станут нашими друзьями.
– А потом?
– Отошли корсаров назад в Алжир. Я воюю не с отдельными лицами, а с порядком, и не стану поэтому наказывать людей за те скверные дела, которые приказывает им совершать власть. В гавани стоят мои призы. Один из них я отдам твоим людям для возвращения на родину. Любой может свободно и беспрепятственно вернуться домой, если не пожелает и дальше остаться с тобой. Те же, что не покинут тебя, станут нашими друзьями и братьями.
Ливио поймал руку отца и склонился над ней.
* * *
Держась постоянно в пределах видимости друг друга, оба корабля пошли курсом на Корсику, в убежище Луиджи.
"Генуя" Парвизи была построена на той же самой американской верфи, что и "Аль-Джезаир". Друг Луиджи во французском консульстве в Алжире собирал нужные сведения об "Аль-Джезаире". Данные эти при посредничестве Ксавье де Вермона передавались Луиджи, и итальянский корабль постоянно выглядел таким образом точной копией "Аль-Джезаира".
Луиджи Парвизи знал, что Омар охотится на него.
Как и его сын, он считал, что великая битва с корсарами обещает успех лишь в случае, если его двойник не будет больше крейсировать в Средиземном море. После нападения на алжирские корабли он выходил на охоту лишь однажды, чтобы получше вышколить своих людей. В остальное время его фрегат под именем "Генуя" ходил в водах, которые не посещал "Аль-Джезаир".
У постели больного Бенедетто Мецци отец с сыном узнали многое о минувших годах. Бывший раб смог, правда, рассказать не так уж и о многом лишь о том, чему сам был свидетелем, связать же все события воедино был не в состоянии. Но Луиджи и этого было достаточно, чтобы составить представление о том, что творилось в лагере для пленных европейцев. Он знал теперь, что ренегат Мустафа-Бенелли и был тем, кто правил и верховодил в Алжире; что этот великий авантюрист сам тасовал колоду и разыгрывал желаемую карту; что захват "Астры" и хитроумный план расправы с семейством Парвизи - целиком его рук дело.