Капитан 'Аль-Джезаира'
Шрифт:
Гость поднялся с кресла. Встал и Гравелли. На какое-то мгновение у него под жестким взглядом Бенелли душа ушла в пятки. Однако он сумел взять себя в руки. Он знал, что визитер слов на ветер не бросает и угрозы его - не пустые слова. И порукой тому могущество дея, у которого предостаточно сообщников отчаянных людей без страха и совести.
– Нет, нет, не беспокойтесь, - Бенелли, улыбаясь, подошел к банкиру и с любезным видом, однако железной рукой усадил его обратно в кресло.
– В вашем доме я и сам не заблужусь. От страха вы слегка оцепенели. Споткнетесь, не дай Бог, на лестнице, да и меня ненароком зацепите. Мне не хотелось бы стать жертвой несчастного случая.
– Дьявол, дьявол!
– простонал Гравелли,
– Десять тысяч лир! Десять тысяч!
– бубнил он снова и снова. О том, что жизнь его из-за злосчастного договора навсегда связана с деем, он не печалился. А вот насчет того, как избежать убытков, следовало подумать.
Приостановить выплату срочным письмом? Невозможно. Где гарантия, что завтра Бенелли не будет снова сидеть напротив него в этой самой комнате? "Обвели меня как последнего глупца, как зеленого мальчишку", - сокрушенно подытожил он свои умозаключения.
В дверь робко постучали. Гравелли показалось, что стучат где-то далеко, и он не придал этому значения. Немного спустя в комнату без вызова вошел слуга.
– Извините, синьор, этот человек запретил мне доложить вам. Я ничего не мог поделать. Извините.
Банкир долго глядел на покорно склонившегося перед ним дряхлого слугу. Глядел и не видел старика. Мысли молниями сверкали в его мозгу.
– Позови моего сына, - велел он, наконец придя к какому-то решению.
* * *
Войдя в комнату, Пьетро Гравелли взглянул на отца - и испугался: лицо старика осунулось, резко выступили скулы.
– Садись, Пьетро. Впрочем, нет, сперва распорядись, чтобы нам ни при каких, слышишь, ни при каких обстоятельствах не смели мешать. Вернись даже этот чужак обратно, разговаривать с ним я не буду. Мы должны серьезно поговорить с тобой, сын мой, - начал он глухим голосом.
– Мы богаты, ты знаешь об этом. Однако наше состояние - нет, даже не только деньги и ценности, - сама моя жизнь - в опасности.
– Твоя жизнь, отец? Ты пугаешь меня!
– Не перебивай! Ты должен помочь мне избежать несчастия.
– Рассчитывай на меня! Это связано с нашим ночным визитером?
– Молчи и слушай!
– Гравелли немного подумал, стер рукой пот со лба и, не поднимая глаз, продолжал: - Я не всегда был крупным банкиром. В молодости я был одним из множества бедных торговцев, вынужденных зарабатывать на хлеб всякими мелкими делишками. Однажды у меня завязались отношения с человеком, который только что покинул наш дом. Это была прекрасная, заманчивая сделка, сулившая мне в тогдашнем моем положении значительные прибыли. Она сорвалась. Я долго пытался отыскать причины неудачи, однако так и не нашел их: это была заранее обдуманная игра. Теперь я разобрался бы в таких делах с первого взгляда. Короче, всю вину свалили на меня. Надо было расплачиваться. Пришлось выкладывать все, что мне удалось заработать многолетним тяжелым трудом. Однако этого оказалось смехотворно мало, хотя для меня тогда и подобная сумма была целым состоянием. Я потерял бы все до последнего сольди и остался последним нищим, но... Но этого не захотели. Что значили для таких людей какие-то жалкие несколько сотен собранных по всем тайникам монет? Ровно ничего: они ворочали совсем иными суммами. Мне предложили новую сделку. Я вынужден был подписать договор. Однако кое-чему я уже научился. Я узнал, зачем им нужен, и не хотел продавать себя задешево. "Согласен, сказал я, - но при условии, что вы заплатите мне за это некую сумму денег". И свершилось то, о чем я даже не отваживался мечтать. Условия мои были приняты. Я подписал договор - и стал с
– О чем же говорилось в договоре? К чему он тебя обязывал?
– спросил Пьетро.
– У меня не оставалось другого выхода. Я обязался извещать алжирского дея о кораблях, державших курс в южное Средиземноморье.
Пьетро вскочил с кресла:
– И ты делал это, отец? Ты - делал это? Помогал корсарам захватить добычу?
– Да!
– лишь теперь Гравелли поднял глаза от драгоценной столешницы, затейливый узор которой тупо разглядывал все это время. Жестко и пытливо впились они в лицо сына. Пьетро не выдержал этого упорного взгляда и потупился.
– Что же дальше?
– спросил он.
– Подкрепленный золотом дея, я начал крупные операции и нажил состояние, размеров которого не знаешь даже ты. Потом я, возможно, покажу тебе свою секретную бухгалтерскую книгу. А сейчас знай: с твоими развлечениями, с твоим ничегонеделанием - покончено. Ты мне нужен. Мне угрожают смертью, если я попытаюсь уклониться от выполнения договора. В последнее время я очень редко посылал сообщения. Дею и, прежде всего, этому нашему гостю. Однако они не из тех, кого можно провести. Я снова должен с полным усердием выполнять свое обещание. Но не это меня заботит, а нечто иное: я не доверяю им больше. Я у них в руках. Но они знают, что, приди им вдруг в голову убрать меня, без борьбы не обойтись, потому что я буду защищаться. И ты должен стоять рядом со мной!
Пугающая тишина повисла в комнате. Только тиканье часов не давало забыть, что время движется. Маятник качался, качался...
А Пьетро молчал.
Гравелли снова опустился в кресло, держась правой рукой за сердце: оно стучало наперебой с часами.
– Пьетро!
Молодой человек с трудом распрямил уныло сгорбившуюся спину.
– Это ужасно! Сколько же людей постигла из-за твоего...
– он не сказал слова "предательство", - из-за твоих сообщений смерть или, что не менее страшно, рабство у варварийцев? [Варварийцы - племена, живущие на побережье Северной Африки.]
– Вот, значит, как осудил ты меня, сын?
– Я отвергаю сотрудничество с морскими разбойниками!
– Которые сделали нас богатыми!
– На чужом несчастье!
– Которое привело нас к могуществу! Лишь благодаря этому стало возможным послать тебя в университет. Лишь благодаря этому ты мог развлекаться своими художническими затеями. Лишь благодаря этому имел ты возможность совершать далекие путешествия, предаваться своим страстям. Лишь благодаря этому нашел ты доступ к самым богатым и самым уважаемым семействам страны. Лишь благодаря этому ты добился любви дочери главы одного из первых домов Италии. Лишь благодаря этому! И благодаря мне, благодаря моим связям с алжирским деем!
– И все же ты поступал скверно!
– Это твое последнее слово?
– запальчиво спросил Гравелли.
– Не усиливать же мне его еще и словом "предательство"!
– Предательство... Предательство? Это ты - мне? Я проклинаю свою любовь к тебе. Они соблазнили меня возможностью обеспечить тебе жизнь, как никакому другому молодому человеку в Генуе, а может, и во всей стране. Но ты неблагодарен и не способен понять, что каждый день жизни есть борьба. Куда лучше было бы привлечь тебя к работе, как это сделал со своим сынком Луиджи чванливый Андреа Парвизи. Молодой Парвизи стал дельным купцом, одним из тех, кто при случае может и мне перейти дорогу. Луиджи, которого я ненавижу больше чем кого другого, истинный сын своего отца. Уж он-то не предаст старика. Его уста никогда не произнесут тех слов, которыми ты обласкал меня. И этого самого Луиджи Парвизи, который смертельно оскорбил и меня, и тебя, я должен ставить выше собственного сына! Какой удар! Судьба не раз безжалостно и жестоко обходилась со мной. Но ей не согнуть меня, даже сегодня, когда мой сын в решительный час предал меня.