Капитан Быстрова
Шрифт:
На «эмке» прибыл Горюнов. Он передал Смирнову телефонограмму. Командир полка молча прочел ее и сразу уехал.
Наташа устроилась в землянке вместе с Настенькой. Поболтав немного, она вздремнула на раскладушке, потом отправилась на летное поле. Ей хотелось повидать Кузьмина и получить свои вещи.
Транспортный самолет, на котором прилетел Кузьмин, как большая стрекоза, одиноко стоял на краю поля, у самой опушки леса. Кузьмина около самолета не оказалось. Вещи же, по словам бортмеханика, были отправлены на грузовике в неизвестном
«Экий неугомонный!» — подумала Быстрова и, незаметно подойдя к увлеченному своим делом Кузьмину, громко поздоровалась;
— Здорово, Тихон!
Кузьмин вздрогнул, повернулся и разом соскочил на землю. Лицо его приняло виноватое выражение. Он знал, что Быстрова недолюбливала его «живописные» занятия.
— Разрешите обратиться, товарищ гвардии капитан? — откуда-то сбоку раздался голос Дубенко.
— Слушаю вас, — Наташа протянула старшине руку. — Здоровеньки булы!
— Здравствуйте, товарищ гвардии капитан! На Кузьмина дывитесь? — хитро улыбнулся Дубенко.
Летчица ответила по-украински:
— Дывлюсь! Який вин дурний хлопец!
— Что-сь, двенадцатую намалювал?
— Ведь знает, что не люблю этого!
— Да полагается так, Наталья Герасимовна, — нерешительно произнес Кузьмин, переминаясь с ноги на ногу.
— Что значит — полагается? Вовсе не обязательно, и устав не требует, — строго ответила Наташа.
— Во-во! Що цэ такэ — полагается?! — обрадовался Дубенко.
Кузьмин мрачно посмотрел на приятеля:
— С вами, товарищ гвардии старшина, будем беседовать потом! Гвардии капитан вас в адвокаты не приглашала. Сами навязываетесь. Прикажите ему молчать, Наталья Герасимовна!
— Ты мне объясни, Тихон, что значит — полагается?
— По числу сбитых…
— Тебе что ни говори — все как об стену горох. Скромность — неплохое качество… Я ведь предупреждала тебя…
— Но все же полагается, товарищ гвардии капитан, — прошептал Кузьмин, боясь взглянуть ей в глаза.
— В рядовые бы тебя! А то в старшины производят! — веселился Дубенко.
— Довольно! Мы поговорим с тобой наедине, — окрысился Кузьмин и зло посмотрел на товарища.
— Побить меня хочешь? — с шутливым испугом отскочил старшина.
— Боюсь, разговор у нас получится больно короткий! — пригрозил Кузьмин. — Не дай бог такого друга, как ты, иметь! Или сам в гроб ляжешь, или его уложишь…
36
Наташа с радостью включилась в знакомую и очень дорогую ей жизнь — жизнь прифронтового аэродрома.
На их участке фронта установилось длительное затишье. Дни текли спокойно и однообразно. Полк находился в резерве и в воздушных боях, изредка вспыхивавших тут и там, не участвовал.
На
Весенний воздух, насыщенный терпким ароматом влажной земли, с каждым днем приносил новые дурманящие запахи оживающих полей и первых молодых светло-зеленых и липких березовых листьев. Пропитанный влагой, пьянящий и душистый, он будил в людях необъяснимое томление, похожее одновременно и на грусть, и на радость…
… В погожий день мая, задолго до сумерек, первая эскадрилья смирновского полка вылетела в глубокий тыл врага, сопровождая группу бомбардировщиков. Самолеты шли бомбить далекую станцию, забитую, по данным разведки, эшелонами с танками и самоходными орудиями, которые немецкое командование подбрасывало в район Курской дуги.
Наташа обрадовалась, когда узнала о боевом вылете и о том, что на операцию пойдет первая эскадрилья. Она предложила корректировать полег, потому что прекрасно знала расположение станции.
— Ладно, иди… Будь по-твоему! Вижу, хочется тебе покружить над родными местами! — согласился командир полка.
В итоге бомбежки могучая техника врага, именуемая «тиграми», «пантерами» и «фердинандамн», была превращена в груды разбитого и обгорелого металлического лома. Пока наши тяжелые бомбардировщики с удивительной методичностью перепахивали станцию, истребители вступили в жесточайшие схватки с немецкими самолетами. Когда бомбардировщики, сделав свое дело, ложились на обратный курс, Быстрова попала под обстрел вражеского истребителя, который с близкого расстояния меткой очередью поджег ее машину.
Единственное, что оставалось Быстровой, — это немедленно перевести горящий, с отказавшим мотором самолет в планирование и, закрыв лицо руками, через бушующее пламя выброситься из машины.
Несколько секунд она, не раскрывая парашюта, камнем летела вниз, потом нащупала вытяжное кольцо и рванула его. Сразу же ощутила вибрацию расплетающихся строп, вслед за этим над головой раздался глухой хлопок раскрывшегося парашюта. Быстрова расстегнула шлемофон: четко слышать все было сейчас самым главным.
Вблизи шелестели стропы, а где-то в стороне все еще тяжело сотрясали воздух глухие взрывы бомб, неистовствовала зенитная артиллерия да изредка длинными очередями стрекотали крупнокалиберные пулеметы.
Наташа посмотрела вниз, разыскивая самолет. Подобно яркой комете, он стремительно несся к земле, словно хотел и в последние секунды своего существования сохранить гордый, стремительный полет. Он упал в лес. Оранжевое пламя задрожало, заметалось, вскидывая к небу багровые искры и путаясь в густом дыму, медленно начало меркнуть…