Капитан-командор
Шрифт:
И был еще господин Эмиль Дюпре, хозяин приносящей весьма солидный доход лесопилки и, по совместительству, начальник местной милиции — так тогда именовалось городское ополчение, здесь, в Онфлере, насчитывающее около трехсот человек, что, в общем-то, немало. Месье Дюпре к благородному сословию никакого отношения не имел, и выглядел соответствующе — невысокого роста, крепенький, с круглым крестьянским лицом и хитроватым, себе на уме, взглядом.
После обедни Громов заглянул домой — Бьянка уже ушла на рынок в компании недавно нанятой служанки — сбросил,
Начал Андрей с милиции — что было куда ближе, полк конно-полицейской стражи квартировал чуть ли не за городом… впрочем, тоже не особенно далеко, — а вот месье Дюпре и его милицейская рота, как и договаривались, ожидали визита «господина капитана» на просторной площади близ приземистой, но с высокой округлою башенкой, церкви Святого Леонарда.
«Рота» — около пяти дюжин человек, вооруженных кто во что горазд и столь же разнообразно одетых — по не особо-то молодцеватой команде своего командира попыталась отсалютовать гостю одновременно поднятыми на плечи ружьями… Получилось плохо — некрасиво и невпопад, а несколько тщедушных пареньков с мушкетами вообще не смогли вскинуть на тощие плечи свое тяжеленное оружие.
— Здравствуйте, господа милиционеры! — вытянувшись, громко поздоровался Громов, краем глаза отметив, что провальное приветствие ополченцев не отразилось на круглом лице их командира вовсе никак.
Ни тени смущения! Словно все так и должно было быть.
— Кто уж пришел, — месье Дюпре обвел свое воинство рукою. — Кого сумели позвать. Но вы не переживайте, господин капитан, — когда надо, эти молодцы соберутся быстро.
— Надеюсь, — скептически ухмыльнулся Андрей. — Пушек у вас, я так понимаю, нет?
— Пушки у старых ворот, в бастионе, — начальник ополчения флегматично пожал плечами, словно бы речь шла не о жизненно важном деле, а о погоде или о видах на урожай. — У нас вот мушкеты. А эти мальчики — Анри, Клод, Жан-Пьер и прочие — смею вас уверить — отличные стрелки.
— Хорошо, — не выдержав, скривился господин капитан. — Но по английскому десанту лучше стрелять залпами и с короткого расстояния, так что особая меткость здесь не очень-то и нужна.
— Совершенно с вами согласен, месье! — начальник милиции закивал, натянув на лицо весьма одиозную улыбку. — Это все хорошие, проверенные в деле, парни, которые, случись чего, будут защищать своих жен, матерей и детей! Они, правда, не умеют маршировать, становиться во фрунт и все такое прочее, но ведь это не главное, верно?
— Да, наверное…
Махнув рукой, Громов обескураженно поправил на голове треуголку, обшитую золотым галуном, и поспешно распрощался с ополченцами и их неотесанным командиром.
Что и сказать — то еще было воинство… Похоже, все эти зачем-то оторванные от своих дел людишки ни черта не умеют, да и не стремятся уметь, так что один Бог знает, как они будут действовать в случае высадки англичан?! И как они вообще действовали? Наверняка палили куда попало, выпучив от страха глаза.
Да-а… на ходу обернувшись, Андрей неожиданно подмигнул почтительно шедшему позади Тому:
— Будем надеяться, что воины конно-полицейской стражи окажутся куда боеспособней! А эти, что ж… одно слово — милиция! Да и начальничек у них — тот еще тип. На редкость неприятный!
— Он чем-то похож на полковника Роджерса, сэр! — улыбнулся грум.
Громов закивал:
— Ну да, ну да — одного поля ягоды.
До расположения полка конно-полицейской стражи молодой человек не дошел. В гавани вдруг ударила пушка, судя по выстрелу — огромное девяностошестифунтовое орудие, установленное в небольшой крепости, прикрывавшей вход в порт со стороны моря. Зря такая пушка не вякала — подавала сигнал, услышав который, все горожане понимали — случилось нечто экстраординарное.
— Беги, позаботься о Бьянке, — озабоченно распорядился Андрей. — А я — на фрегат!
Фрегат — так теперь именовался «Красный Барон», да он им и был — грозным сорокапушечным кораблем, рейдером, способным вести бой где угодно. Экипаж — кроме тех матросов, что пришли на судне из Америки вместе с Громовым и изъявили желание остаться — был пополнен отрядом морской пехоты в количестве полторы сотни человек; по большей части — молодые новобранцы, которых еще нужно было как следует подготовить.
Юркнув в узкий проулок, Громов выбежал на набережную Сен-Этьен, застроенную большими каменными домами. Напротив, через залив, отражались в воде узкие здания набережной Святой Катерины. Все эти набережные, в нынешнем своем виде обустроенные лет двадцать назад по приказу тогдашнего королевского фаворита сюр-интенданта Кольбера (умного и дельного мужика с несчастливой судьбою), представляли собой изумительно красивый открыточный вид, придающий всему городку неповторимое романтическое очарование, позднее запечатленное на картинах Будена, Моне и прочих великих художников, по большей части — импрессионистов.
Впрочем, со всех ног несущегося к покачивающейся у причала разъездной шлюпке Громова сейчас не трогали никакие красоты.
«Красный Барон», повернувшись левым бортом к морю — стоял на якоре чуть в стороне от причала, где позволяла глубина.
Андрей быстро поднялся по сходням.
— Господин капитан… — бросился с докладом вахтенный.
— Сам вижу! — оборвал его капитан. — Боцман! Лейтенант! Снимаемся с якоря. Канонирам зарядить орудия. Всем — готовиться к бою. Сигнальщики — на мачты. Сигналить — «делай, как я»!
Матросы подняли якорь. Упали на бушприте паруса — блинд и бом-блинд — хлопнули, поймали ветер.
— Поднять марселя! Курс — норд-норд-ост!
Пронзительно засвистела боцманская дудка.
Поднимая паруса, забегали по вантам матросы. Судно дернулось, легло на левый галс и, развернувшись, плавно пошло навстречу вражеской флотилии, состоявшей их девяти кораблей под белыми, с красными большими крестами, флагами Ее величества королевы Анны.
Позади фрегата послушно следовали все остальные суда Онфлера — три шлюпа и шхуна. Моряки прекрасно понимали своего капитана — запертый в узкой гавани флот, лишенный всякой возможности маневрирования, был бы обречен на гибель.