Капитан мародеров. Демон Монсегюра
Шрифт:
Отряд рыцарей в военном облачении, верхом на отличных лошадях, въехал в город. Замыкали процессию две повозки для складирования покупок, которыми правили оруженосцы. Прибытие в Обан тамплиеров произвело неизгладимое впечатление на собравшееся общество, особенно его женскую часть.
Рыцари лихо спешились, оставив лошадей на попечение оруженосцев. Вся местность только и говорила, что о богатых иноземцах, расплачивающихся золотыми монетами и поселившихся во владениях лорда Кемпбелла. Наконец все они предстали перед любопытными взорами кельтов. Если шевалье де Кавальон и граф де Безье выбирались в Обан на совет местной знати, то остальные рыцари знали единственную дорогу от озера до каменоломни и обратно, поэтому им все было ново и интересно.
При вторичном посещении города Огюст понял, что Обан таковым можно считать лишь формально. Он скорее напоминал большую деревню со множеством круглых домов и несколькими сторожевыми башнями-брохами. У зажиточных кельтов и местной знати дома были двухъярусные, обнесенные каменной стеной, с лужайкой перед входом. Шевалье подумал: «Увы, не Тулуза, не Каркасон, не Авиньон или Нарбона, тянет всего лишь на предместье Комменжа, да и то с трудом…» На площади Обана стояла небольшая католическая часовня, она была закрыта и пребывала в явном запустении, к ней местные жители не проявляли должного интереса.
Рыцари успели к началу Айстеддфора. Как раз состязались барды. Один из бардов, похожий на молодого жеребца рыжей масти, вошел в теменос. Он певучим голосом передавал легенду о Боудикке, королеве древнего кельтского племени иценов. Виконт Монпелье, доморощенный толмач, переводил через слово:
– Господа, менестрель [62] повествует о том, как на древнее племя иценов напали римляне, их королева после смерти мужа возглавила войско, храбро сражаясь с врагами. Погибли две ее юные красивые дочери, в итоге, на поле брани остались лежать мертвые непокоренные ицены со своей королевой… Приношу извинения, но эту фразу менестреля, не понимаю вовсе. Ага – оставшийся в живых друид при помощи волшебного зеркала перенес душу одной из дочерей в будущее… Не могу сообразить… Так, понятно. Он ее перенес, чтобы продлить род славной королевы Боудикки…
62
Менестрель – в XII–XIII веках – певец, поэт и композитор на службе феодалов во Франции.
– Великолепно, виконт де Монпелье! Ваша способность к языкам просто поражает, – заметил виконт Каркасонский.
Толпа оценила легенду, одобрительно зашумев. Второй, уже довольно пожилой бард с седой гривой волос, вошел в теменос. Он поведал легенду о первом короле древних пиктов Куитне. Виконт Монпелье, опять же выступая в роли толмача, переводил:
– Почтенный менестрель повествует о том, что у короля Куитне было шесть сыновей: Фиб, Фуах, Фолтах, Кайтт, Кейтнесс и Киркин. Пришло время, и Куитне разделил землю между сыновьями. Далее перевести не могу, очень жаль, но идут местные названия земель, которые мой язык, воспроизвести не в состоянии. Вот, отсюда более понятно – сыну Кейтнессу достался Аргайл с горой Беннахи, вершина которой Ке. Далее, увы, не понимаю вовсе…
– Да, дорогой виконт, всем нам стоит потратить время на то, чтобы выучить гаэльское наречие, и как можно скорее, – сделал вывод Огюст.
Третий соискатель занял место в теменосе. Он плавно, нараспев посвятил собравшихся в тайны коронации кельтских королей.
Виконт де Монпелье, изрядно устав от переводов, зачастил:
– На реке Тей, что берет начало на восточных отрогах Грампианских гор, есть древнее место Скона. Сюда съезжались главы кланов и в присутствии посвященных в таинство обряда друидов-жрецов, короновали достойного. Если король таил черные замыслы в душе, то камень издавал крик, предвещающий беду. Если же претендент был достоин короны, то камень издавал одобрительный возглас.
– Дорогой, виконт, не кажется ли вам, что ваш перевод изрядно сокращен? – поддел его ехидный граф де Мюррей.
– Если вам не нравится, граф, то искреннее сочувствую, переводите сами, если сможете. Я же лучше пойду чего-нибудь выпью. Шевалье де Кавальон, вы должны знать, какие напитки популярны у кельтов.
– Эль – приятный напиток. Я пробовал его прошлый раз на ярмарке, – блеснул знанием местных напитков де Кавальон.
Дослушав, третьего барда до конца, оценив прелести кельтского фольклора, рыцари решили прервать усладу слуха и заняться более приятным делом – испить эля. Опрокинув по чаше хмельного напитка, они почувствовали, как внутри разливается желанное тепло и воцаряется долгожданная гармония. После второй чаши, рыцарей обуяло желание поговорить.
Первым начал виконт де Монпелье:
– Господа, оглянитесь! Как мы живем! Сидим на озере отшельниками, занимаемся изнурительным трудом, а настоящая жизнь – вот она, идет рядом, но мимо нас!.. Обратите свое драгоценное внимание, господа, какие прекрасные девушки вокруг, особенно те, что слушают бардов у теменоса.
– Виконт, так здесь все девушки прелестны, и все они, кстати, в клеточку, только разную! – вставил изрядно подвыпивший граф де Мюррей.
– Господа, насколько мне известно, в горной Шотландии по цветам клетки определяют принадлежность к клану, – снова блеснул эрудицией шевалье де Кавальон.
– Принадлежность к чему? – не понял граф де Мюррей.
– Дело в том, граф, что клан подобие большой семьи, где все связаны родственными узами и общими интересами, – объяснил де Кавальон.
– Поражаюсь вашим познаниям, шевалье! Право же, когда вы успели столько постичь, если припомнить, то прибыли мы вместе на одном корабле! – удивился де Мюррей, опустошая очередную чашу с элем.
Граф де Безье первым понял, куда понесло его подопечных. Конечно, в прецептории на Лимасоле проживали одни братья тамплиеры. Женщины же, к сожалению, не произрастали на лозе с гроздями винограда. Потом граф вспомнил Францию – напряжение, чувство опасности, переход от Парижа до Ла-Рошели… Да и по приезде в Шотландию тамплиеров ожидала голая земля, озеро, кишащее утками и дикими гусями, и каждодневный каторжный труд.
– Настоятельно прошу вас, господа, никакой самодеятельности! Мы не знаем местных обычаев. Не знаем, как здесь принято обращаться с кельтскими дамами, так и до неприятностей недалеко, – осадил де Безье распалившихся рыцарей. – Вопрос это серьезный и весьма щепетильный. Согласитесь, господа, нам нужны не просто женщины, а жены. Иначе мы на этом озере через год одичаем, тем более, что обстановка тому способствует – рядом рыбацкая деревня, и до Обана – ни души. Для начала следует освоиться, завязать знакомство с одним из кланов. Как положено в таких случаях, приглядеться к девушкам, а затем поделиться своими намерениями с главой клана. Родственные связи поспособствуют сближению нашей прецептории с одним из кланов, который в случае необходимости окажет помощь. Только так можно выжить в чужой стране!
– Вы, как всегда, правы, ваше сиятельство, – поддержал его виконт Каркасонский.
– Да, да, граф, мы тоже так считаем! С вашими доводами невозможно не согласиться! – загалдели тамплиеры.
В это время очередной бард заливался соловьем в теменосе, но публика реагировала вяло, и его место занял следующий соискатель. Не дослушав очередного сладкоголосого рассказчика, публика потеряла к нему всякий интерес и начала постепенно расходиться.
Несколько рыжеволосых красавиц толпились у одной из многочисленных ярмарочных палаток и оживленно обсуждали украшения из серебра. Девушки выглядели очаровательно – замысловато уложенные рыжие косы, кокетливо выглядывали из-под капюшонов; на теплых клетчатых плащах, подбитых мехом лисицы, красовались увесистые броши, а стройные ноги прелестниц облачали теплые башмаки. Огюст узнал красавицу, которую видел на совете знати в августе. Девушка показалась ему еще прекрасней, шевалье отметил, что ее плащ украшала все та же золотая фибула с изображением луны. Красавица обратила внимание на Огюста, и, по-видимому, тоже узнав, улыбнулась.