Капитан Райли
Шрифт:
— А это значит, что они ничего не теряют, помогая нацистам осуществить их план, — продолжил Джек его мысль, — поскольку надеются, что после этой атаки американцы будут вынуждены объявить войну Германии.
Над столом раздалось недоверчивое, сумбурное бормотание, изобиловавшее крепкими словечками типа: «долбаные англичане, твою мать» или «вот ведь сукины дети, предатели чертовы».
— Просто не могу поверить, — пробормотал Джек, — что эти гады могут быть в этом замешаны. А ведь американский народ их поддерживает, отправляет через Атлантику конвои с продовольствием и боеприпасами, а эти скоты... — так и не закончив фразы, он закусил губу, вне себя от ярости.
— Все это кажется полной
— С другой стороны, — добавил Хельмут, — если британцы знают о нападении, почему они об этом не заявят? Ведь если американцам станет известно, что нацисты собираются их атаковать, реакция будет точно такая же.
Алекс покачал головой.
— Ошибаетесь, Хельмут, — ответил он. — Уж если они не желают ввязываться в войну, то постараются замять это дело; могут даже обвинить британцев в попытке ими манипулировать. Более того, — печально добавил он, — немецкие подводные лодки уже не раз нападали на американские торговые суда, а всего месяц назад они потопили американский эсминец «Рубен Джеймс» у берегов Исландии. Однако Рузвельт упорно закрывает на это глаза и по-прежнему провозглашает нейтралитет Соединенных Штатов в европейской войне. Так что поверьте, Хельмут, — вздохнул он устало, — Соединенные Штаты ни за что не ввяжутся в конфликт, если у них останется хотя бы малейшая возможность этого избежать.
— Но ведь американцы поддерживают Великобританию, — не уступал Хельмут. — Предательство для них не имеет никакого смысла.
Капитан в ответ медленно покачал головой, рассеянно барабаня пальцами по столу.
— Напротив, доктор Кирхнер, — задумчиво ответил он. — Как раз сейчас части этой зловещей головоломки понемногу начинают складываться. Уинстон Черчилль не устает твердить о том, что в экстремальные времена требуются экстремальные меры, а теперь, видимо, решил применить свою теорию на практике. Он стремится любой ценой вовлечь американцев в войну, даже если для этого потребуется позволить нацистам устроить резню. Весьма гнусный план, — добавил он, сжимая челюсти, — за который десяткам тысяч невинных граждан придется заплатить жизнью... если мы ничего не сделаем, чтобы этому помешать.
Поднявшись, он повернулся к своему старшему помощнику.
— Джек, — сказал он. — Разыщи Марко, Сесара и Кармен и скажи им, пусть придут сюда. Мне срочно нужно поговорить со всеми.
Приказ капитана был исполнен без промедления, и в скором времени весь экипаж и трое пассажиров, включая Кармен, которая наконец избавилась от неудобной чадры и переоделась в рабочую одежду, одолженную у Жюли, уже сидели за столом, ожидая, пока капитан объяснит им причину экстренного собрания.
Сесар оставил двигатели на малом ходу, а Жюли закрепила штурвал, убедившись, что на многие мили вокруг нет ни единого судна, с которым они могли бы столкнуться. Таким образом, «Пингаррон» шел своим ходом со скоростью восемь узлов, ритмично покачиваясь на волнах и слегка подгоняемый ветром. Ветер задувал в дыры, оставленные снарядами по правому борту, и всем пришлось потеплее закутаться, чтобы уберечься от промозглого морского воздуха.
В каюте царило уныние. Райли вкратце обрисовал ситуацию только что пришедшим Сесару и Жюли и в заключение сделал вывод, что атака нацистов имела бы ужасные последствия для Штатов в первую очередь, и для всей планеты в целом, поскольку в таком случае война, разрушающая Европу, неизбежно перекинется на весь остальной мир.
Капитан, стоя во главе стола, внимательно оглядел всех
— Итак, у нас осталось всего пять дней, чтобы атаковать «Деймос», — объявил он. — И у нас нет времени добираться до Соединенных Штатов; мы не можем также передать по рации сообщение в Вашингтон, чтобы предупредить их об опасности. А даже если бы и могли — они нам все равно не поверят, ведь у нас нет никаких доказательств, — пояснил он, опершись руками на стол. — Кроме того, готов поспорить, что британский военный флот получил приказ потопить нас при первой же возможности; то же самое, вне всяких сомнений, можно сказать и о нацистском флоте. К тому же я сильно сомневаюсь, что мы сможем высадиться в каком-нибудь порту, поскольку агенты МИ-6 караулят нас по всему африканскому побережью, от Танжера до Кейптауна, а потому, где бы мы ни высадились и кого бы та страна ни поддерживала — Союзников, немцев или сохраняла нейтралитет, рано или поздно нас опознают, и тогда появится какой-нибудь новый агент Смит, который постарается нас уничтожить. Короче говоря, мы не имеем возможности предупредить Вашингтон и не сможем найти убежище ни в одном порту.
— Прекрасно! — проворчал Марович с дальнего конца стола; его забинтованная нога покоилась на табуретке. — Лучшего и желать нельзя!
— Ты хочешь сказать, — произнесла Кармен с выражением крайнего недоверия на лице, — что нам придется провести черт знает сколько времени в этом дырявом корыте?
— Это еще в лучшем случае, — мрачно ответил он. — Но боюсь, что очень скоро Британский Королевский флот или какая-нибудь немецкая субмарина найдут нас и потопят.
— Итак, что бы мы ни делали, — подвел итоги Сесар, — мы в полной заднице.
— А как насчет Марша? — спросила Жюли. — У нас есть аппарат стоимостью миллион долларов, а у него наверняка есть средства, чтобы помочь нам спрятаться.
Райли иронично кивнул, но на лице его не отразилось даже тени улыбки.
— Ты же сама только что сказала, Жюли, — ответил он, — что этот человек путается как с немцами, так и с британцами. А потому весьма вероятно, что он без колебаний с нами разделается, как только мы передадим ему «Энигму». Но даже если бы мы все же рискнули и обратились к нему, ты же знаешь, что он вернется в Танжер не раньше, чем через пять дней, и, честно говоря, я весьма сомневаюсь, что к тому времени нас не потопят.
— Но вы могли бы высадить нас с Эльзой в Лиссабоне, как мы и договаривались, ведь так? — спросил Хельмут скорее с надеждой, чем с убежденностью.
— Весьма сожалею, Хельмут, но это невозможно, — ответил Райли. — Морской путь отсюда до Лиссабона охраняется обеими сторонами. Мы не сможем даже приблизиться к португальскому побережью, не будучи обнаруженными.
На губах старшего помощника проступила сардоническая улыбка.
— Отлично, Алекс, — сказал он, спокойно доставая из кармана свою любимую трубку и, постучав ею по столу, продолжил: — Ты уже убедил нас, что мы все погибнем, что у нас нет никакой надежды, и все такое... А теперь скажи, что бродит в твоей голове? Я отлично тебя знаю и думаю, что ты готовишь почву для какого-то дельца. Ты хочешь убедить нас сделать то, чего мы не сделали бы, даже упившись в стельку. Или я не прав?
Джек и в самом деле видел капитана «Пингаррона» насквозь, и тот с видом заговорщика вынужден был признать, что выводы галисийца верны.
— То, что говорит Джек — правда, — признал он. — Точно так же, как и каждое слово из того, что я сказал вам раньше. Я хочу убедить вас сделать нечто такое, о чем не осмелился бы просить в других обстоятельствах, но ситуация такова, что мне никак не обойтись без вас. Вы мне очень нужны.
— Все? — удивленно спросил Хельмут.
— Все, — кивнул Алекс.