Капитан Райли
Шрифт:
— Прошу тебя, Джек! — взмолилась Эльза, пока дуло пистолета упиралось ей в висок. — Не добавляй нам лишних трудностей!
— К черту ваши трудности! — рявкнул галисиец. — К чертям собачьим! Даже не думайте сделать подобную глупость!
Глаза немки неотрывно уставились на лодку, которая с каждой секундой все приближалась.
— Другого выхода нет, — безнадёжно произнесла она.
— Уберите палец со спуска! — крикнул Джек, тыча пальцем в Хельмута, который с трудом удерживал тяжелый пистолет.
— Ну, что же вы, стреляйте! — глумливо крикнул нацист с подлодки, по-садистски улыбаясь. — Стреляйте, если у вас хватит духу!
— Заткнись, ублюдок! — рявкнул галисиец, повернувшись к нему.
Гауптштурмфюрер гестапо снова рассмеялся.
— Думаю, вы не будете таким дерзким, когда наша пушка разнесет ваше судно.
— Пошел в задницу! — огрызнулся Джек.
И, повернувшись в сторону двоих самоубийц, он решил предпринять последнюю отчаянную попытку их отговорить.
— Вы совершаете ошибку! — беспомощно воскликнул он. — Ну как вы не понимаете? Ведь должен же быть другой выход!
Эльза закрыла глаза и покачала головой.
— Но я же... я люблю тебя!.. — выпалил Джек последний аргумент. — Я люблю тебя, Эльза! Прошу тебя, не делай этого!..
Немка взглянула на галисийца зелёными глазами, полными безнадёжной тоски. В этих глазах застыли слезы.
— Мне жаль, — прошептала она, погладив его по щеке. — Мне очень жаль.
Джек взял ее хрупкую белую руку и крепко сжал в порыве безнадежного отчаяния, когда же он вновь посмотрел ей в лицо, то увидел в глазах немки неотвратимую решимость и понял, что не может ничего сделать.
— Стреляй, Хельмут, — сказала она, повернувшись к другу своего отца, и сама приставила ко лбу дуло пистолета.
— Нет! — выкрикнул Джек.
Но прежде чем он успел что-то сделать, Хельмут спустил курок.
25
Щелк!
Спусковой крючок щелкнул, но стальной боек не попал по капсюлю, и пуля не вылетела из ствола.
Учёный глупо уставился на пистолет в руке, не в силах понять, что произошло. Растерянно моргая, он посмотрел на старшего помощника «Пингаррона», нависавшего над ним с перекошенным от гнева лицом.
Забыв о пережитом страхе, галисиец сбил его с ног, прижав к железным плитам палубы, и с громким пыхтением пытался вырвать у него пистолет.
— Чертов мерзавец! — Джек схватил его за лацканы и с силой встряхнул, как грушу. — Вы нажали на спуск! Вы чуть ее не убили!
— Не я! — запротестовал Хельмут, растерянно глядя на «кольт «. Я ничего не сделал. Я...
— Вы не сняли его с предохранителя! Но все равно: вы собирались ее убить! — повторил Джек, поднимаясь на ноги и продолжая трясти перепуганного немца, больше чем когда-либо похожего на мышонка. — Вы нажали на чертов спусковой крючок!
— Но как же...
И в тот самый миг, когда моряк устраивал ему разнос, не желая слушать возражений, страшный взрыв сотряс воздух. Джек инстинктивно бросился на палубу, увлекая за собой Хельмута.
Ударная волна тряхнула «Пингаррон» от носа до кормы, и Джек понял, что гауптштурмфюрер Хёгель решил больше не ждать и выстрелил в них из пушки.
В голове у него стучала единственная мысль:
«Все кончено».
Он поднял голову, готовясь увидеть развороченную надстройку «Пингаррона», объятую пламенем.
Но все оказалось совершенно иначе.
С трудом поднявшись на ноги, он оглядел палубу, высматривая, куда ударил снаряд — и ничего не увидел. Ни покореженных обломков, ни огня, ни даже струйки дыма.
«Не могли же они промахнуться с такого расстояния! — растерянно подумал он. — Или это был предупредительный выстрел?»
— Смотрите! — крик Эльзы вывел его из раздумий.
Он совсем забыл об Эльзе, сосредоточив весь свой гнев на Хельмуте. Но вот она — стоит, опираясь на борт, указывая в сторону немецкой подлодки, словно это не она собиралась умереть несколько минут назад.
— Подводная лодка! — снова закричала она.
Джек посмотрел в том же направлении, куда указывала длинная рука Эльзы, и увидел немецкую подлодку.
— Какого хрена? — выругался он, совершенно сбитый с толку.
На миг ему показалось, что они наблюдают сцену из фильма «Ночь в Опере», где с десяток немецких моряков мечутся, расталкивая друг друга, чтобы поприветствовать братьев Маркс.
Они бегали по палубе субмарины, натыкаясь друг на друга, совершенно забыв об орудиях, пытались протиснуться в люки, в то время как горстка офицеров, стоящих на рубке, тщетно пыталась призвать их к порядку.
Несмотря на то, что Джек ни слова не знал по-немецки, ему не составило труда понять, что вся эта суета, а также многократно повторяемое слово «alarm» и рёв подводной сирены свидетельствуют о том, что у немцев возникли серьёзные проблемы. Его догадка с точностью подтвердилась, когда субмарина внезапно начала заваливаться на корму, после чего за считанные минуты ушла на дно. Последние моряки едва успели задраить за собой люки, прежде чем палуба субмарины скрылась под водой.
Последним скрылся гауптштурмфюрер гестапо, который до последней минуты молча смотрел с высоты рубки в сторону «Пингаррона», а точнее — прямо на Джека; в глазах его застыла ярость, смешанная с недоумением.
Было видно, как офицер-альбинос шевелит губами, но из-за рева сирены и свиста воздуха, выходящего из балластной цистерны подлодки, Джек не мог расслышать ни слова. Однако, когда вода уже почти добралась до его ног, Юрген Хёгель, прежде чем скрыться в люке вслед за остальными, ткнул в его сторону затянутой в перчатку рукой и недвусмысленным жестом провел по горлу ребром ладони.
Спустя лишь тридцать секунд после того, как с палубы U-Boot послышались тревожные крики, перископ погрузился в воду, оставив после себя водоворот пузырей — последний след пребывания подводной лодки. Субмарина исчезла под водой, как будто и не появлялась.