Капитан разведки
Шрифт:
– Я, Михаил, не за личинками охочусь.
– Ясный перец, – согласился Хват. – У вас цели ого-го.
– Откуда ты знаешь, какие у меня цели?
– Слушаю, примечаю.
– А! – Антоненко польщенно засмеялся. – Проникся, значит, моими идеями?
– Еще как! – Произнеся эти слова, Хват тщательно прочистил горло и сплюнул в кусты.
– Понравилось? – повысил голос Антоненко.
– Ага! – откашливание сменилось поочередным продуванием ноздрей.
Беседовать с этим мужланом о высоких материях было неприятно. Поморщившись, Антоненко прошелся вдоль вертолета, поглаживая ладонью его
– Как думаешь со «стрекозкой» поступить? Отгонишь обратно?
Хват, продолжая изображать из себя недалекого простофилю, поскреб затылок:
– А чего туда-сюда мотаться? Забирайте вертушку, и дело с концом. Насколько я понимаю, загвоздка состояла в полетах над Москвой. Теперь вы убедились в том, что это вполне возможно?
– Убедился, – кивнул Антоненко, живо вспоминая, как висел между небом и землей, удерживаемый пилотом за шкирку, словно паршивый котенок. Это своеобразное похищение убедило его в одном: Михаил – человек решительный, сильный и отчаянный, следовательно… от такого нужно избавляться как можно быстрее. Сильные, решительные и отчаянные люди хороши лишь при проведении силовой акции, а потом превращаются в балласт.
«В опасный балласт», – добавил про себя Антоненко, после чего улыбнулся:
– Ну что ж, Михаил, остается перегнать вертолет на мой участок в Жуковке-три.
– Э нет, остается еще кое-что, – воскликнул Хват с тем хитрым выражением, которое часто можно заметить на лицах наивных лохов. – Сначала вы должны съездить в авиаклуб и оплатить покупку. Иначе на меня в розыск подадут, как на вора. А Уголовный кодекс чтить надо.
– Конечно, – улыбнулся Антоненко еще шире, еще лучезарнее. – Сейчас мы это уладим.
Он тут же набрал телефонный номер Нишарина и вступил с ним в нудные препирательства, продолжавшиеся никак не меньше десяти минут. Президент «Седьмого неба» требовал немедленного возврата «Иксэка» на летное поле, а президент «Айсберга» врал, что пилот вертолета пьян и никуда лететь не в состоянии. Закончилось это тем, что Антоненко твердо пообещал прислать завтра секретаря-референта с суммой, предусматривающей возмещение морального ущерба, причиненного Нишарину. Услышав, что ему заплатят уже не сто семьдесят, а сто восемьдесят пять тысяч долларов, президент авиаклуба издал хрип, напоминающий предсмертный, и сдался.
– Вы приличный человек, и я рад, что мы достигли полного взаимопонимания, – сказал ему Антоненко. – Ждите перечисления. Три, максимум пять банковских дней… Премия? Завтра подошлю к вам человечка, он рассчитается… Да, да… Конечно… Всего хорошего.
Отключив трубку, он повернулся к Хвату:
– Доволен? Теперь полетели в Жуковку. Тебя оттуда забросят, куда скажешь. Ты, кстати, где проживаешь?
Хват назвал адрес прописки Михаила Долина, которым являлся с недавних пор, и, памятуя наставления Васюры, добавил:
– Мне туда сейчас никак нельзя.
Задача состояла в том, чтобы напроситься в гости к Антоненко и постараться не выпускать из виду вертолет. Ведь за штурвал мог сесть какой-нибудь другой пилот, и тогда операция ГРУ не достигнет своей главной цели: добраться до радиодетонаторов. Но Антоненко не желал вникать в проблемы разведывательного управления.
– С женой поругался? – спросил он со слишком отсутствующим выражением лица, чтобы принять его за живое участие.
Антоненко прекрасно помнил слова Хвата о том, что тот предпочитает жить один. Это была попытка подловить собеседника на противоречии, но слишком уж дешевая, непрофессиональная.
– Нет у меня жены, – сказал Хват, – а домой нельзя, потому что менты меня пасут, такие дела, Олег Григорьевич.
– Уж не уголовник ли ты, Михаил?
– Какой там уголовник. Двинул одному в рог, а он юридически подкованным оказался. Короче говоря, где-нибудь отсидеться нужно.
– Правильно, – важно сказал Антоненко. – Обязательно отсидись. Где-нибудь. А пока что полетели в Жуковку. – Он забрался в кабину вертолета, тем самым приглашая Хвата последовать его примеру, но тот продолжал топтаться на месте. – В чем дело? – резко спросил Антоненко.
– Вот думал деньжат у вас перехватить. Чтобы перекантоваться, пока суд да дело.
Правая пятерня Антоненко сложилась «пистолетиком», который бы очень смахивал на фигу, если бы не указательный палец, направленный собеседнику в грудь:
– Твои проблемы – это только твои проблемы. Я никогда не одалживаю денег, никому.
Именно на это Хват и рассчитывал, когда обратился к «хозяину» за помощью, без которой вполне мог обойтись. Но приглашения переночевать в загородном особняке так и не последовало. Как видно, Антоненко не доверял посторонним не только свои деньги, но и постельное белье.
Глава четырнадцатая
В ходе военных операций спецназ ГРУ имеет стандартную военную структуру: отделение, взвод, роту, батальон, бригаду. Но эта структура не может быть использована при выполнении агентурной деятельности. В семи случаях из ста в подобных делах бывает задействовано от одного до двух человек, чтобы не допустить утечки информации. Каждая операция спецназа индивидуальна и не похожа на другую; план вырабатывается всякий раз новый, он не должен повторять пройденное, поскольку это резко снижает эффект неожиданности. Кроме того, цепочка командования предельно укорачивается с целью ускорения прохождения приказов. При разведоперациях используется простая и гибкая система командования. Базовым подразделением спецназа является разведывательная группа спецназа (РГСН). В том случае, если это простая боевая единица, командование зачастую принимает на себя высшее начальство.
В Москву Хвата повез вертлявый водитель в таких непроницаемо-черных очках, что хоть прямо из машины на паперть – милостыню Христа ради собирать. На любой вопрос о своем шефе он отвечал однообразным: «Оно тебя колышит?» Но в остальном оказался парнем разговорчивым и эрудированным.
– Глянь-ка направо, – сказал он, когда машина еще только начала разгоняться по Рублевскому шоссе. – Видишь, дворец стоит?
– Да тут куда ни плюнь дворец, – пробормотал Хват, хмуро любуясь проплывающими мимо шедеврами архитектуры.