Капитан
Шрифт:
Многострадальный «Такачихо» осел и начал разворачиваться бортом, в середину которого и пришелся удар торпеды, дошедшей на последних запасах хода. Столб воды взметнулся на сотню метров, на миг в нем засверкала радуга, а японский крейсер едва не переломился напополам и вздрогнул, как получившей смертельное ранение самурай.
— Продолжать вести огонь по «Наниве»!
«Наследник» дернулся всем своим стальным телом, а по японскому крейсеру прошелся раскаленный шквал, сметая надстройки, шлюпки, вентиляторы, орудия и десятками выкашивая людей. Сразу же взметнулись языки пламени, к небесам пополз черный жирный дым. Даже на таком расстоянии до русских донесся всеобщий вопль ужаса и отчаяния. Часть перелетевших снарядов обрушились на
И все же японцы не остались в долгу. Один из их снарядов попал в верхний мостик, разнес в щепки штурманскую рубку и перебил всех дальномерщиков на фок-марсе*. Находившегося снизу вахтенного начальника лейтенанта Ларионова разорвало на части.
От грохота и разрывов закладывало уши. Пахло кровью, горелым деревом, обожжённым металлом и шимозой. Ветер усилился и погнал дым из труб на своих же моряков, ухудшая видимость. Каждое попадание русский крейсер встречал невольной дрожью, ему было больно, словно живому, но он держался. Вспенивая волны и яростно отстреливаясь, «Наследник» постепенно удалялся от японцев. Вода вокруг него с завидной частотой взрывалась фонтаном от очередного промаха. Орудийные стволы медленно вращались, продолжая держать неприятеля на прицеле.
— Евгений Петрович, прикажите развернуться на еще один заход! Да мы японцев с морем сравняем, перетопим как котят! — в голосе Бахирева звучал такой восторг, что Храбров едва не дал слабину и не согласился.
— Нет, господа, мы уходим. Не стоит превращать великолепную викторию в нелепое поражение! — кто бы знал, как ему самому хотелось развернуть крейсер и вновь пройтись огненным шквалом по японским кораблям! Кто же мог предположить, что бой повернется столь удачно? «Такачихо» тонул, «Нанива» весело полыхала, а один из миноносцев благополучно отправился на корм крабам. Казалось, еще немного, самую малость, и они смогут в одиночку перетопить всю эскадру сонного и самоуверенного адмирала Уриу. Вот только Храбров если что и запомнил по прошлой жизни, то тот факт, что главное вовремя остановиться. Нельзя бесконечно надеяться на удачу, она может подвести в самый последний момент, в миг наивысшего триумфа. Он был готов поспорить, что японцы жаждут отмстить за свой позор и буквально рвутся в бой. Мощный «Асама», четыре оставшихся крейсера и старый броненосец практически не пострадали. Теперь они готовы обрушить на них всю свою мощь. Два-три удачных выстрела кардинально изменят ход боя. «Наследник» мог потерять ход, мог загореться, мог получить крен… Этих «мог» насчитывалось великое множество, каждое из них вело к катастрофе.
Разгоряченный боем экипаж подчинился с неохотой, но приказ капитана выполнил безупречно. Отстреливаясь, «Наследник» стал отходить все дальше и дальше. Японцы продолжали вести массированный огонь. В щепки разнесло шестивесельный вельбот на юте, а один из последних снарядов изувечил трубу. Тяга сразу же упала, ход крейсера уменьшился на узел. Храбров сам себя похвалил за осмотрительность и то, что так вовремя отдал приказ к отходу.
Последнее, что капитан видел в бинокль, это как «Такачихо» окончательно скрылся под водой, а огненные языки на «Наниве» стали спадать, экипаж наконец-то справился с огнем. Сложно было сказать, кто погиб, а кто сумел выжить в том горящем аду, что развернулся на корабле.
— Японцы сообщают, что адмирал Уриу погиб, — доложил вбежавший в рубку мичман Жилин. На сей раз радиослужба доказала свою полезность, выяснив, что адмирал отправился на встречу со своими Богами. — Командование принял младший флагман Рокуро с «Асамы».
«Чин-Иен» безнадежно отстал и помочь своим уже не мог, но три миноносца, достаточно скоростные «Асама» и «Чиода», а также легкий крейсер «Ниитака» и «Акаси» продолжали преследование более двадцати минут, несмотря на внушительный огонь кормовой башни «Наследника». «Асама» оказался самым
— В Стране Восходящего Солнца лучше всего понимают силу и хитрость. Именно это мы им и продемонстрировали, — удовлетворенно констатировал Храбров, окидывая взглядом собравшихся в боевой рубке офицеров. Он несколько раз глубоко вздохнул и вцепился в поручни, скрывая дрожь в руках. Адреналин просто зашкаливал!
— Здорово показали! Малость остудили их пыл, — откликнулись возбужденные офицеры.
— Но теперь они избавились от излишней самоуверенности, а это плохо. Верно я говорю, господа? — можно было долго рассуждать о снобизме, что являлся неотъемлемой чертой многих моряков, но последние события давали надежду, что данный недуг удастся преодолеть. Подчиненных следовало побыстрее избавить от пренебрежительного отношения к японцам, их военным силам и экономическом потенциале. Несмотря на поражения, противник сражался бодро, зло, а такого не стоило недооценивать.
— Верно, Евгений Петрович, — за всех ответил старший минный офицер Долгобородов. Радость, даже если бы он и захотел, скрыть было невозможно. Теперь офицеры принадлежали своему капитану целиком, что называется, с потрохами.
Казалось, бой продолжался несколько часов, с такой интенсивностью действовали люди и работало человеческое восприятие. Взглянув на часы, капитан невольно удивился — не считая маневрирования, огневой контакт продолжался всего двадцать девять минут. В подобные цифры мозг отказывался верить, но все было именно так. В голове продолжали крутиться картины минувшего сражения, слышались залпы орудий, крики раненых и стоны умирающих. Помотав головой, он постарался отвлечься и прийти в себя.
Храбров начал обход судна. Повреждения «Наследник» получил не такие уж и слабые, главные из них затрагивали штурманскую рубку и казематы двух 152-мм орудий, которые нуждались в полноценном ремонте и частичной замене механизмов. Куда хуже было то, что и обслуга во главе с комендором Кутейко пала почти в полном составе. Заглянув к старшему корабельному врачу Житомирову, он узнал, что во время боя погибло четырнадцать человек, включая лейтенанта Ларионова, а тридцать шесть получили ранения различной степени тяжести. Девятеро из них больше не годились для дальнейшей службы. Капитану было больно смотреть на убитых и покалеченных, но все они рисковали не зря и знали, на что шли. Такова обратная сторона службы во флоте. О том, сколько матросов и офицеров расстались с жизнью у японцев никто пока не знал, но счет там точно приближался к пяти сотням, а может и больше.
Через час, окончательно затерявшись в Желтом море, Храбров объявил общее построение. Он шел вдоль строя старательно сдерживающих улыбки матросов, закопченных, обожжённых, окровавленных, в порванных бушлатах и обгорелых бескозырках и чувствовал сердцем исходящую от них волну восторга. Люди вкусили запах крови, им понравилось побеждать. Сейчас они были готовы идти за своим капитаном хоть на край света.
— Так что, ребята, можем же мы бить японца? — во всю силу легких спросил Храбров.
— Так точно! Можем! — раздался дружный рев.
— Благодарю за службу, молодцы!
— Рады стараться ваше высокоблагородие! — загремело над морем, а затем эхо долго еще разносило общее незатихающее «ура».
— Обещаю всех достойных представить к награде, — объявил напоследок Храбров. — А сейчас мы идем на рандеву с «Корейцем», а затем домой, в Порт-Артур.
Фишбалка* — деревянная или металлическая балка, служащая для приведения веретена якоря при его уборке в горизонтальное положение.